И детям дождя нужно тепло

Мир, где только я

– Хочу синий фломастер, – настойчиво повторяет семилетний Артур, пока мы с педагогом Натальей Савельевой рассматриваем его рисунки. На них – динозавры. Огромные, с открытой пастью и острыми зубами. Мне кажется, они совсем нестрашные… Артур, так и не найдя синий фломастер, зеленым на специальной доске рисует нового одноглазого монстра. У чудища большие лапы, маленький глаз и огромная голова.
– Он съест всех, – говорит Артур, – он страшный!
– Почему страшный? – возражаю. – Вполне симпатичный…
Но Артур уже занят другой игрой. Он увлеченно бьет по маленьким цветным стеклянным шарикам и громко кричит: «Я ненавижу мышей». Легкое прикосновение Натальи Викторовны возвращает мальчика в привычную реальность, он успокаивается.
Неподалеку от Артура спокойно играет его ровесница Амира. Перед ней небольшая коробочка с пластиковыми цилиндриками из киндер-сюрпризов. Девочка с каждым разговаривает на языке, понятном только ей. На меня дети не обращают никакого внимания. Лишь маленькая Полина, поздоровавшись, посмотрела мне в глаза. Но это продолжалось лишь мгновение, и девочка словно забыла о моем существовании.
В центр, где занимаются с детьми, страдающими аутизмом, я попала случайно и была поражена царящей здесь атмосферой открытости и покоя. Три большие комнаты, оборудованные под учебные и игровые залы. Много игрушек, обручей, мягких «подушек»… Вот специальные карточки, на которых изображены привычные вещи – чашки, ложки, суп в тарелке… Под каждой картинкой подписи. В одной из комнат – маленькая палатка. Это домик, куда можно спрятаться малышу, если ему надо побыть одному.
Сюда, на улицу Кузнецова, 1, приходят мамы, бабушки с детьми. Всех их объединил недуг, который и диагностируется-то специалистами не сразу, но обрекает людей на пожизненную инвалидность.
– У нас в России нет специальной методики диагностики аутизма, – говорит педагог-дефектолог Наталья Савельева. – Наши педагогические вузы не готовят специалистов, которые могли бы заниматься с детками-аутистами, а ведь их немало. Только к нам приходят от 15 до 30 человек. У нас в центре родителей консультирует Галина Владимировна Омарова.

Почему мне страшно

– Вы заметили, что ребята во время игры не общаются друг с другом? – спрашивает меня Наталья Савельева. – Это одно из проявлений аутизма. Они не идут на контакт, даже на зрительный. Наша задача – научить их жить в обществе, хотя бы в минимальных объемах общаться. Обычно такие дети либо вообще не поддерживают разговор, либо неохотно отвечают на вопросы. Они говорят о том, что интересно им. Все попытки прервать их монолог и начать диалог могут ничем не закончиться. В лучшем случае вы услышите формальные ответы. Еще одна особенность – у большинства аутичных малышей могут возникать немотивированные страхи. У нас была девочка, которая отказывалась заходить в кабинет, пока там стоял магнитофон, как только его убирали, она тут же переступала порог.
Аутичный ребенок словно смотрит внутрь себя, кажется, его не интересует происходящее  вокруг. Но резкий звук, неприятный запах могут довести его до исступления. Он начинает кричать, биться головой о пол или становится агрессивным. В неистовство приведет его и ваше желание изменить привычный маршрут, пройти к детскому саду не по привычной тропинке.
Ребенок-аутист в свой мир пускает только очень близких людей, и попасть в него непросто. Делать это надо тихо, постепенно, а вот врываться нельзя ни в коем случае. «Мы с Амирой долго сидели по разным углам, – признается Наталья Савельева. – Я занималась своими делами, она своими. Но каждый день я старалась сесть к ней чуточку ближе…»

А у вас проблемы!

Галина Владимировна Омарова – мама Амиры. Она выпускница Ярославской медакадемии. За плечами пять лет работы психиатром, а потом вновь учеба, новая профессия и должность – заместитель директора ярославского филиала одного из московских университетов. Казалось бы, психиатрия осталась далеко, так как работа в вузе требует большой отдачи. Тем более что одна за другой родились дочки  и на личные удовольствия времени не осталось.
– Старшая девочка не отличалась от сверстниц, –  рассказывает Галина. – А что касается младшенькой, я стала замечать, что она растет, а говорить не хочет. Глаза умные, улыбается, но молчит. И еще она молоко пить отказывалась, а предлагаешь –  кричала так, что соседи сбегались. В садик мы пошли, когда Амире исполнилось два года. Проблем с ней не было, она тихо сидела, листала книжечки и никому не мешала. Но вот ей минуло три года, а она по-прежнему ничего не говорила, лишь кричала, когда ее что-то беспокоило. В три с половиной года я начала догадываться, что происходит с моей замечательной дочерью, и обратилась к коллегам-психиатрам. Проконсультировалась… Со мной никто не церемонился: «Ну что, мамочка, у вас большие проблемы: ваш ребенок – аутист. Она у вас не говорит и не заговорит никогда. Давайте инвалидность оформлять». Представляете, моя крошка – ей всего-то три с половиной года –  инвалид.
Через год Галина вновь пришла к врачам. Показала ребенка, объяснила, чему дочка научилась, а медики: «Ну ведь речи-то нет»…
– После этого я решила больше коллег не беспокоить, – признается Галина Владимировна. – Амира пошла в детсад для малышей с задержкой психического развития, там все у нас сложилось, педагоги ее обожали – не хочет Амира идти гулять, ну и не надо, не желает заниматься музыкой – ничего страшного… Знаете, я так благодарна нашим воспитателям. К этому времени я окончательно поняла, что решу свои проблемы, как специалисту-психиатру мне было несложно понять, что делать дальше.

Мы вместе

Однажды Омарова прочитала откровения родителей, чьи дети страдают аутизмом, и поняла – им помочь некому. Так родилась идея организовать в Ярославле сообщество родителей, дети которых страдают аутизмом. Помещение выделил университет, потом, по словам Галины Владимировны, они выиграли грант департамента соцзащиты, купили мебель, игрушки, дидактические материалы.
–  Несмотря на все различия, дети-аутисты похожи друг на друга, у них много общего. К нам приходит мальчик, который любит пазлы. Он их соберет, но если его не отвлечь, мальчуган будет по одному переворачивать эти пазлы, а потом все начинает сначала, – рассказывает Галина Омарова. –  Мы занимаемся с детьми от трех до семи лет. Бывает, что мамы не всегда могут привести их в центр, они мне пишут, просят совета. Я всем отвечаю. В этом смысл нашего сообщества: знать, что есть человек, который тебе поможет,  посоветует.  Сколько, вы думаете, уходит времени на то, чтобы женщина поняла и приняла своего ребенка-аутиста? Минимум два года. Быстрее не получается. Недавно я закончила исследование по этой теме и выяснила, что сначала женщина принимает ребенка и лишь потом осознает, что он таким останется навсегда. Однако принять дитя получается не у всех. И тогда мамы садятся на антидепрессанты, идут к психотерапевтам. Даже если семья благополучная, муж помогает  жене, бабушки-дедушки подключаются к воспитанию младенца, мамы все равно находятся в постоянном стрессе: они не представляют, как сложится будущее их ребенка-аутиста.
По словам Галины Владимировны, у нее отличная семья, заботливый муж,  но и она не знает, что ждет их, когда Амира пойдет в первый класс. Где девочке  будет комфортно? «Артур идет в класс коррекции, – поясняет Омарова, – потому что он хорошо говорит и сможет учиться. К тому же мальчик прекрасно рисует. Но моя девочка произносит только короткие фразы, и она абсолютно беззащитна. И все мы думаем о том, что будет с нашими детьми, когда нас не станет».
В Москве с аутистами работают и врачи, и педагоги-дефектологи, а в Ярославле многие родители боятся куда-либо пойти со своими малышами.
– Надо профессионально заниматься такими ребятами, – уверена Галина. – Наши дети обу-
чаемы, они избирательно одарены. Но кому-то надо их научить всему. Мы пытаемся у себя в центре это делать, однако чтобы помочь большинству ребят, надо финансировать подобные проекты, причем на регулярной основе. Без этого мы далеко не продвинемся.

ФОТО автора

КСТАТИ

Аутизм –  расстройство, возникающее вследствие нарушения развития головного мозга и характеризующееся выраженным и всесторонним дефицитом социального взаимодействия и общения, а также ограниченными интересами и повторяющимися действиями. Название «дети дождя» аутисты получили не случайно. Они погружены в себя, им неинтересно с окружающими, одиноко.