Ярославские полицейские на жалованье не жаловались, но других проблем хватало

Следить за благочинием
За долгую историю Российского государства правоохранительные органы не раз подвергались реформированию. Первые попытки учреждения охраны общественного порядка предпринимались еще в начале XVI века, при Великом московском князе Иоанне III. Именно он учредил регулярные разъезды стражников по Москве для соблюдения безопасности. Петр I попытался ввести в России регулярную полицейскую службу, призванную «рождать добрые порядки, принуждать каждого к трудам и честному промыслу». Полиция должна была не только защищать население от воров, разбойников и обманщиков, но и следить за чистотой, соблюдением противопожарных мер и общим «благочинием» в городах. Смерть Петра помешала реализации этой идеи, и дальше столиц нововведение не пошло. В 1733 году Анна Иоанновна повелела создать полицейские управления во всех губернских городах, однако, судя по архивным документам, ярославцы не торопились с исполнением этого приказа. До 70­х годов XIX века полицейской конторы в Ярославле не существовало, а охраной правопорядка при необходимости занимался Ярославский гарнизон.
Подлинной создательницей русской полиции можно назвать Екатерину Великую. В 1782 году ею был утвержден «Устав благочиния», определявший устройство полицейского аппарата по всей России. В Ярославле, как и в других городах, учреждалась управа благочиния, а сам город был поделен на части. Поначалу их было всего две, однако спустя 10 лет ярославский губернатор увеличил число полицейских частей до трех. Две из них располагались на территории современного Кировского района, а третья – за Которослью.
Каждой частью ведал частный пристав, в подчинении которого находилось несколько квартальных надзирателей. В начале XIX века в нашем городе появились и низшие полицейские чины – «будочники» (впоследствии их стали называть «городовыми»). Свою нелегкую службу они несли на посту, в специальной окрашенной полосами будке. Уже в 1803 в Ярославле появилось 2 десятка таких будок – как на центральных площадях, так и на выезде из города. Вплоть до начала XX века полосатые полицейские будки красовались на улицах Ярославля, а совсем недавно, в 2008 году, бронзовый «будочник» появился на проспекте Ленина, в районе бывшей Романовской заставы. Крепкий мужичок с алебардой и бравыми усами, рожденный фантазией Елены Пасхиной, стал своеобразным памятником первым стражам порядка в Ярославле.

В «частном доме» на набережной
В начале XIX века в связи с образованием министерств полиция вошла в подчинение министру внутренних дел. В обязанности городских полицейских управ входили охрана порядка, поимка беглых, расследование и суд по мелким уголовным делам. Помимо этого полиция следила за сохранением тишины и спокойствия, боролась с пожарами, занималась надзором за трактирами и гостиницами, опознанием мертвых тел и даже призрением подкидышей! Дел, как говорится, было невпроворот…
В уездных городах полицией руководил городничий, а в губернских – полицмейстер. Двухэтажный дом ярославского полицмейстера стоял на Волжской набережной – там, где ныне находится здание роддома. Неподалеку, у церкви Николы Надеина, располагался и частный полицейский дом (то есть дом 1­й полицейской части), где помещались частный пристав со своей канцелярией, а также арестантское отделение. Таким образом, выражение «побывать в частном доме» в лексиконе позапрошлого века имело совершенно иной смысл и означало «побывать в тюрьме».
Полицмейстерами и приставами в губернских городах, как правило, являлись отставные офицеры, ушедшие с армейской службы по ранению, а иногда и обедневшие дворяне. Несправедливости судьбы, крах военной карьеры и скудность жалованья они нередко компенсировали, используя служебное положение в корыстных целях. Ярославский поэт­сатирик Константин Доводчиков практически вторит Гоголю, описывая нашего полицмейстера Николаева:
Он бездушное творенье.
Он про совесть не слыхал.
Он мундира униженье.
Перед нищими нахал…

Адмирал, поборовший коррупцию
Не слишком деликатными в XIX веке были и методы ведения следствия. Порой служители закона проявляли недюжинную изобретательность, стараясь поскорее закрыть дело. К примеру, в Любиме арестантов несколько дней кормили одной селедкой, после чего невиновные люди сознались в якобы совершенном ими преступлении и отправились на каторгу в Сибирь.
Впрочем, в 60­е годы XIX века, с введением института судебных следователей, полицейские чины были освобождены от производства уголовных следствий. Да и в целом в ярославской полиции в этот период произошли cерьезные перемены. Дело не только в том, что c 1862 года на смену управам благочиния пришли полицейские управления. Может быть, сменой названия все бы и ограничилось, если бы не вмешался ярославский губернатор – в прошлом известный мореплаватель адмирал И.С. Унковский. В Ярославле его называли «местным Робеспьером» за справедливость и бескорыстность. Иван Семенович трижды разгонял штат ярославской полиции, очищая его от коррумпированных чиновников. Битва со взяточничеством увенчалась успехом – ярославская полиция слыла одной из лучших в Центральной России.
К концу XIX века численность полиции в губернии, как и в стране, постепенно возрастала. В среднем по России на 500 обывателей приходился один полицейский. Помимо обычной в Ярославле действовала полиция речная и железнодорожная, а в 90­е годы в связи со стачками на предприятиях появилась особая фабрично­заводская полиция. Политическими преступлениями занимались сыскная полиция и губернское жандармское управление. В 1901 в помощь участковым и городским приставам в Ярославле был установлен штат околоточных надзирателей. Увеличился и сам город – число полицейских частей в Ярославле к тому времени возросло до пяти.

Из полицейских – в «лишенцы»
Жалованье полицейских на рубеже XIX – XX веков было относительно неплохим. Судите сами: ярославский городовой (он же «будочник») получал 300 руб. в год с добавлением 5 руб. «квартирных», в то время как преподаватель литературы в епархиальном училище получал лишь 280 рублей, а рабочий – 220 рублей в год.
И все же работать в полиции становилось все сложнее. Не только воры и разбойники отныне доставляли полиции много хлопот. На ярославского губернатора А.А. Римского­Корсакова средь бела дня было совершено покушение, а подпольные типографии обнаруживались даже на квартирах сельских дьячков… В 1905 году пресса сообщала, что среди полицейских чинов началось самое настоящее бегство: не только низшие чины, но даже помощники приставов один за другим подают прошения об отставке.
Грозные предчувствия оправдались в 1917 году, когда пролетарская революция превратила служащих царской полиции в «лишенцев» – лиц, лишенных избирательных прав. Недавние городовые ставились на одну доску с аристократами и купцами­миллионерами. «В связи с дореволюционной неблаговидной деятельностью» их лишали не только прав, но даже жилья. В Ярославском архиве сохранились суровые постановления 20­х годов: квартира бывшего полицмейстера была реквизирована для рабочего клуба, а вдова пристава могла рассчитывать лишь на комнатушку в подвале.
Бывшим полицейским в новой, народной, милиции не было места. Само слово «полицейский» в советские годы приобрело характер оскорбления. В наши дни, спустя десятилетия, забытое название возрождается вновь. Ну а как к нему будут относиться наши современники – покажет время.