Романтичные истории старого Ярославля

Любовь толкает на безумства

В начале XVIII столетия голландский художник Корнелий де Бруин с восхищением писал о Ярославле: «Особенно славится и достойна удивления красота здешних женщин, которые в этом отношении превосходят всех женщин России». Авторитетному мнению голландского живописца, пожалуй, можно доверять. К подобному выводу пришел в XIX столетии и русский драматург Александр Островский, не раз проезжавший через нашу губернию в усадьбу Щелыково. А Александр Дюма и вовсе заинтриговал своих читателей, утверждая, что Ярославль «славится красивыми женщинами и исключительными страстями: за два года пять молодых людей там сошли с ума от любви».
Впрочем, красоте ярославских барышень покорялись не только поэты, но и богатые купцы. В конце XIX столетия наследник известнейшей в Ярославле купеческой семьи Владимир Лопатин страстно влюбился в актрису местного театра. К тому времени он уже успел удивить родных, презрев коммерцию и став профессиональным фотографом. Но против мезальянса с артисткой семья выступала особенно ожесточенно. Однако вопреки воле семьи Лопатин подделал необходимые документы и тайно обвенчался с любимой. Семья простила и приняла молодоженов, а вот за подделку бумаг ярославскому Ромео пришлось отсидеть в тюрьме весь медовый месяц.
Конечно же, не все романы в нашем городе венчались счастливой развязкой. К примеру, Николай Некрасов, говорят, поддался чарам прекрасной ярославны. Сердце уже известного к тому времени поэта завоевала молодая ярославская вдова Прасковья Мейшен. Красавица настолько пленила Некрасова, что вскоре он увез ее в Петербург, сделав «хозяйкой полною» в своей квартире. Однако страсть прошла так же внезапно, как началась, и через полтора года они с Мейшен расстались.
Иные знакомцы Николая Алексеевича сочувствовали «простоватой провинциалке», соблазненной и брошенной циничным поэтом. Другие, напротив, считали, что Прасковья вволю попользовалась его кошельком, а потом разыграла невинную жертву. Так или иначе, о щедрости поэта и расчетливости его музы свидетельствуют письма Некрасова к брату в Ярославль: «Отдай ей все, что она потребует из карабихской моей мебели и бронзы», «Пожалуйста, дай ей деньги, о которых она меня просит, скорее…». Прожив долгую жизнь – то в Ярославле, то у Островских в Щелыкове, – предприимчивая вдова Прасковья Мейшен ухитрилась еще два раза побывать замужем.
Увы, в стихах Некрасова мы не найдем о ней ни строчки, и вероятно, истинные подробности этого нашумевшего когда-то романа так и останутся для нас еще одной загадкой.

Неравный брак?

А вот ярославна Мария Оловянишникова, дочь владельца знаменитого на всю Россию колокольного завода, удивила весь город решительностью и бескомпромиссностью своего чувства. Полюбив «безродного поэта» Юргиса Балтрушайтиса, она втайне от всей семьи вышла за него замуж. Шафером на свадьбе был известный поэт В.Я. Брюсов, дружеские отношения с молодой четой поддерживал и К.Д. Бальмонт. А вот Оловянишниковы от мезальянса были явно не в восторге.
Двоюродная сестра Марии Елизавета Дьяконова в «Дневнике русской женщины» вспоминала: «Бедной девочке пришлось во всем признаться, роман внезапно раскрылся... Вот бешенство и ужас родных от неожиданного для их гордости удара!». Приподнимая завесу тайны над скандалом в «приличном» семействе, Дьяконова не без иронии пишет о главе Торгового дома Оловянишниковых Евпраксии Георгиевне:
«…ее единственная дочь, которую предназначали неведомо какому миллионеру и шили приданое во всех монастырях Поволжья, – влюбилась в бедняка-репетитора, студента и обвенчалась самым романтическим образом. Второй год прошел; он очень мало зарабатывает литературным трудом, и кузина должна сама себя содержать…». Впрочем, время шло, и «мадам Оловянишникова» сменила гнев на милость, вместе путешествуя с ними по Швейцарии, нередко приезжая погостить к молодым в усадьбу Петровское на Оке.
Здесь, в дачной тиши, по словам Вячеслава Иванова, «поэтова жена» Мария Ивановна «с монашеской заботой на лице, cо взглядом внемлющим, в ванэйковском чепце» выступала хозяйкой литературных вечеров и неизменной музой своего супруга. Ей Балтрушайтис посвящал свои стихи и книги, с ней делился творческими планами. А после смерти мужа Мария Ивановна сыграла значительную роль в публикации его литературного наследия и способствовала изданию в Париже книги его стихов «Лилия и серп».

Замок для красавицы

Ярославский миллионер Никита Понизовкин оказался не менее пылким влюбленным. Со своей невестой, красавицей Розой Бурсиан, купец познакомился на почве увлечения автомобилями. Братья Понизовкины с азартом участвовали в автопробегах и поражали земляков роскошными машинами фирмы «Lorrain-Dietrich», а выпускница ярославской Мариинской гимназии Роза Бурсиан оказалась одной из первых женщин-автомобилисток России. В 1908 году 23-летняя Роза вышла за Понизовкина замуж, при этом церемония бракосочетания проходила дважды: сначала в лютеранской церкви (семья Бурсиан происходила из Саксонии), а затем уже в православном храме.
По легенде, именно для своей любимой супруги Никита Понизовкин выстроил настоящий замок в готическом стиле. Этот роскошный дворец, выделяясь на фоне привычного русского пейзажа, и сегодня красуется на берегу Волги в поселке Красный Профинтерн – рядом с бывшим заводом Понизовкиных. Готические башни, островерхие крыши напоминали средневековые европейские замки или итальянские палаццо. Внутреннее убранство соответствовало внешнему великолепию: колонны, парадная лестница, наборный паркет, расписные потолки, зимний сад с пальмами и апельсиновыми деревьями под стеклянной крышей… «Французский замок», «корабль на холме», «крепость» – как только не называли ярославцы чудесный дворец Понизовкина. Вот только красавица Роза здесь не задержалась. Прожив 6 лет в браке, она развелась с мужем и уехала в Москву, забрав дочь и оставив Понизовкину сына.
Передавая из поколения в поколение легенду о красавице Розе, ярославцы, конечно, защищают земляка, утверждая, что коварная «француженка» (коей Бурсиан вовсе не являлась) сбежала от мужа в Париж. Однако обнаруженные краеведами церковные метрические книги раскрывают истинную и прозаическую причину развода: «прелюбодеяние супруга». Переехав в Москву, Роза работала учительницей немецкого, библиотекарем, а затем вторично вышла замуж. И все же ее чувства к первому мужу не угасли. Когда в сталинские годы Никита Андреевич, вернувшийся больным из сибирской ссылки, скончался в Москве, Роза присутствовала на его похоронах. По воспоминаниям племянницы, в тот день она с грустью достала из сундука нарядное платье, объясняя со слезами в глазах: «В нем я была, когда Никита делал мне предложение…».

ФОТО из книги А.Г. Пенкина «Никиты Понизовкина сыновья» и из альбома «Ярославль в открытках и фотографиях»