Страшные дни блокады

«Невский пятачок»
   Нина Ильинична Афанасьева родом из поселка Невская Дубровка. С названием этого селения, расположенного на правом берегу Невы, связана одна из ярчайших страниц истории Великой Отечественной войны – оборона легендарного «Невского пятачка». Невская Дубровка была плацдармом, с которого переправлялись на левый берег, на «пятачок», советские части. Осенью 1941 года враг вышел на левый берег Невы. Казалось бы, ему оставалось совсем немного, чтобы полностью замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда. Для этого надо было переправиться на правый берег и выйти на соединение с белофинскими войсками, наступавшими с севера. Но командование Ленинградского фронта приняло все меры, чтобы не допустить этого.
   Солдаты и матросы, понтонеры и водолазы, минометчики и артиллеристы на лодках, плотах, понтонах в ледяной воде под непрерывным артиллерийским обстрелом переправляли на левый берег пушки, снаряды, мины. А когда в октябре 1941 года в Невской Дубровке появились танки, которые предстояло переправить на «пятачок», инженеры и понтонеры смонтировали паромы из крупных металлических контейнеров и по глубокому рву, прорытому к берегу Невы, поставили их к переправе. По этому же рву к Неве прошли и танки. В апреле 1942 года наши войска оставили «пятачок», а в сентябре также из Невской Дубровки вновь переправились на левый берег и овладели плацдармом. Он сыграл свою роль и во время боев по прорыву блокады Ленинграда.

 «Подарки» с неба
   – В небе стали появляться немецкие самолеты, которые бомбили важные объекты – вокзал, больницу. Разбомбив водонапорную башню, фашисты оставили местное население без воды, – рассказывает Нина Ильинична. – Были случаи, когда с самолетов немцы сбрасывали пустые ящики, связанные рельсы и даже… колбасу, а также яркие детские игрушки, покрытые ипритом. Люди собирали эти «подарки» с неба и мучительно умирали от отравляющего вещества – иприта. Помню, как мы, подростки, ходили в загон, расположенный в двух километрах от поселка. Там стояли коровы. Они сильно мычали оттого, что были давно не доены. Приходилось их долго раздаивать. Через Невскую Дубровку перегоняли скот и на баржах увозили в тыл. Тех животных, которые не могли идти от усталости, резали, а мясо бесплатно раздавали людям.
   Нас собирали в бригады и давали задание – уничтожать посевы зерна и картофеля, чтобы все это не досталось немцам. А они уже вошли в Невскую Дубровку, начали грабить магазины, заходили в дома и забирали все, что понравится. Разумеется, для жителей немцы были врагами, но находились и такие, кто встречал их хлебом-солью.

Прикрывали головы
   На «Невском пятачке» бои шли все ожесточеннее, и в один из тревожных дней жителям Дубровки объявили по радио, чтобы они в течение трех часов покинули свои жилища. Взяв с собой еду, люди с детьми на плечах шли в сторону Ленинграда.
   – Мы тоже сначала шли в колонне – я, мама, бабушка и две мои сестренки, младшей было три годика, – продолжает свой рассказ Нина Ильинична. – Когда над нами пролетали вражеские самолеты, все врассыпную бежали в канавы, ложились на землю, прикрывая головы руками. В сторону города двигались и машины с боеприпасами. Военные подсаживали семьи с ребятишками и довозили их до города. Те, кто грузился на баржи, старались быстрее отплыть, чтобы успеть до налета немецких самолетов.
   На середине реки началась бомбежка. Когда в одну из барж попал снаряд, люди стали прыгать в воду, чтобы спастись. Одна из женщин со своими двумя детьми бросилась за борт. Она выплыла, а дети на глазах у матери утонули. Наша соседка, пожилая женщина, обезумевшая, с криками бегая по палубе, рвала на себе волосы. Мы на эту баржу не попали, за нами приехал сосед на машине и вместе со своей семьей привез нас в Ленинград – в школу, где находился пункт-распределитель. Там всех зарегистрировали и накормили. Переночевали мы в классе на полу.

Мыла раненых и плакала
   У Нины в Ленинграде жила тетя. К ней семья и отправилась на следующий день. Добрались до тетиного дома, а он оказался разрушенным бомбежкой. Что делать? Погоревали и пошли назад. В пункте-распределителе семье выделили маленькую пустующую комнату, из которой жильцы эвакуировались.
   Нина продолжила учебу в 8-м классе, но, отучившись три месяца, решила пойти работать в госпиталь. В военкомате одобрили желание девчушки, направив дружинницей в госпиталь, который располагался в гостинице «Европейская». Роскошный отель, построенный в начале XIX века по проекту Карло Росси, находился в самом центре города, на пересечении Невского проспекта и Михайловской улицы. Его апартаменты были заполнены искромсанными в боях солдатами и офицерами.
   Рабочих рук не хватало, и Нину попросили помогать мыть раненых.
   – На помывке многие мужчины плакали и стонали от боли, – рассказывает Нина Ильинична. – Глядя на их страдания, я плакала вместе с ними. Мне было очень их жаль, и я отказалась от положенного мне как работнику госпиталя пайка в пользу раненых, хотя и сама недоедала. В госпиталь привозили и совсем молоденьких бойцов – 17 – 18-летних юношей, которые после выздоровления снова рвались на фронт.

До чего же было вкусно!
   Нина – пятнадцатилетний подросток – работала в госпитале сутками наравне со взрослыми. Трамваи не ходили, приходилось добираться пешком, а от Пушкинской улицы, где она жила, до гостиницы «Европейская» – шесть остановок. Справляться с работой девочке становилось все труднее.
   – В городе начался голод. Рабочие получали 250 граммов хлеба, иждивенцы и дети – 125. В магазинах продавали лебеду и крапиву. Трава не спасала, люди стали опухать, появилась цинга, оставлявшая человека без зубов. Потом началась дистрофия. Люди в магазинах и на улицах падали и умирали. Помню такой случай. Напротив нашего дома находился хлебный ларек. Хлеб привозили на лошади. Она тоже голодала и однажды возле ларька покачнулась, упала и стала умирать. Извозчик побежал сообщить об этом, а когда вернулся, лошади уже не было. Изголодавшиеся люди набросились на нее и разорвали на куски. Досталась конина и моей соседке. Она сделала котлеты, угостила меня. До чего же было вкусно!
   Бани не работали, а когда они открылись, завшивевшим жителям города начали выдавать талоны на помывку один раз в два месяца. Люди были настолько истощены, что, заходя в помывочную, пугались друг друга и даже плакали.
   Когда Нина стала опухать от голода, она оставила работу в госпитале и через некоторое время устроилась в школу торгового ученичества. Работала в промтоварном магазине и училась. Как работающая получила направление на усиленное питание, а затем бесплатную путевку в санаторий на две недели.

Целовала руки
   Однажды уже после войны Нина зашла в гостиницу «Европейская». В вестибюле она разговорилась с вахтершей, которая рассказала, что во время войны гостиница была переоборудована в госпиталь и здесь лежал ее раненый сын.
   – А я ей в свою очередь рассказала, что работала в этом госпитале, мыла и кормила раненых. Услышав это, женщина схватила мои руки и начала их целовать, приговаривая: «Моя дорогая, может, эти руки мыли моего сыночка». Я не ожидала такой благодарности, была тронута до глубины души, даже разрыдалась от нахлынувших чувств.
   Отец Нины вернулся с фронта, но продолжал служить в Ленинградской области, в Большой Ижоре. Туда приехала семья, там Нина вышла замуж. В 1991 году Нина Ильинична перебралась к дочери в Ярославль.