125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам
27 января исполнилось 72 года с тех пор, как была снята блокада Ленинграда, длилась которая 872 дня. Ариадна Николаевна Щурова – одна из тех, кто пережил те страшные блокадные дни и ночи города на Неве.Породнились Нева с Волгою
Единственную фотографию из блокадного Ленинграда Ариадна Николаевна порвала лет тридцать назад. Ту, где она, Тамара, Люся, Юрик и бабушка Аня сидят на кухне. Кому теперь, в мирной жизни, кроме таких же, как она, блокадников, нужна та страшная память?
Ошиблась. Про стойкость и мужество жителей блокадного Ленинграда страна не забыла. Помнит и Ярославль. За время блокады 500 тысяч ленинградцев эвакуировали в Ярославскую область. Только в Ярославле для них оборудовали 8 госпиталей. Ярославцы посылали осажденному Ленинграду продукты и одежду. 49 вагонов с хлебом и картофелем – весной 1942 года. 40 тонн муки, 1355 килограммов печенья, 232 тонны картофеля – в январе 1943-го... Зимой 1944-го для борьбы с крысами – 4 вагона ярославских кошек.
В 1991 году в Ярославской области появилась организация «Жители блокадного Ленинграда». Открыты памятники ленинградцам-блокадникам, в 1992 году появился монумент на Воинском кладбище Ярославля. В 2013 году ярославским эхом блокады вышла книга «Породнились Нева с Волгою». Есть там глава и про Ариадну Щурову.
Приказано оставаться
Мама Ариадны Николаевны Нина – даром что провинциальная девчонка – была красавица. За плечами всего 4 класса церковно-приходской школы, а писала каллиграфически. За изумительный почерк Нину Викторовну взяли копировальщицей на ярославский завод «Красный маяк». Там познакомилась она с коренным ленинградцем Николаем Евдокимовым. Николай Иванович руководил производственно-диспетчерским отделом завода «Электросила». Завода, многотиражку которого возглавляла в то время поэтесса Ольга Берггольц. Летом 1938 года в коммуналке на улице Сызраньской, 36 появилась Ариадна Николаевна, Адочка, Адулька, Адель. Ей было три года, когда началась война.
«Электросилу» эвакуировали на Урал. 1 сентября отец, убежденный коммунист, собрался добровольцем на фронт. Детский сад, куда Ада проходила год, разбомбили. Ребятишек тоже везли на Урал. Николай Иванович наказал жене:
– Дочь никуда не увози, не найдем. И сама не уезжай! Война скоро кончится. Победа будет за нами!
И ушел на фронт: в осеннем пальто, в шляпе и рубашке с галстуком.
Враг подобрался к «Электросиле». Район оказался на передовой. Окрестные дома превращались в руины. Но дом Евдокимовых стоял. В нем квартировал штаб армии. Отец написал с фронта: «Если будет совсем худо, переезжайте на Фонтанку к моей маме Анне Дементьевне».
Бабушка Аня
У Анны Дементьевны было пять сыновей и три дочери. Сыновья ушли на фронт. А дочери и невестки Анны Дементьевны работали без отдыха. Внуки – Аделька, Тамара, Люся и Юра – оказались на бабушке.
Из первой блокадной зимы Ариадна Николаевна помнит холод, голод и горы трупов. Днем после уроков – школы в Ленинграде работали – заходили к ним школьники, спрашивали, нет ли мертвых. Из соседних квартир, они не запирались, брать было нечего, выносили умерших, складывали штабелями на улице. Вечером разбитая машина увозила их на Пискаревское кладбище.
У бабушки Ани все жили. Когда было топливо, детвора сидела на кухне у плиты. С тех времен и сохранился тот непонятно кем сделанный снимок. Остальное время сидели в коридоре в ожидании налета. Разговаривали о том, что будет, когда кончится война. Но больше дремали. С первым воем сирены спускались в подвал, стояли в духоте, тесно прижавшись плечами. У каждого к одежде был пришит специальный кармашек, а в нем бумажка: имя, фамилия, адрес. Вскоре от слабости в подвал спускаться перестали, а 9-летний Юрик уже не мог ходить с бабушкой в булочную. Теперь бабушка ходила одна. Дети молились, чтобы она вернулась. До войны Анна Дементьевна была полная, грузная – весила 120 килограммов. После 872 дней блокады в ней осталось 50.
Бабушка возвращалась с хлебом: 125 граммов мельничной пыли из кукурузных ростков. Сначала у бабушки были запасы круп. А потом она устроилась санитаркой.
– Иногда по одной она водила нас, девочек, в госпиталь, – вспоминает Ариадна Николаевна. – Юру не брала, уже большой. Раненые нам радовались. Каждый старался усадить на кровать, погладить по голове, сунуть кусочек хлебца. У всех же были свои детишки.
Зимой 1943 года Аделька заболела коклюшем. Нина Викторовна кашляла, возможно, началась пневмония.
– Езжайте в Ярославль, умрете! – отрезала бабушка Аня.
В полубреду Нина Викторовна поплелась на Сызраньскую, опечатала квартиру, получила эвакуационные документы. Утром с одним узелком, чтобы не загружать машину, они пришли на эвакопункт и поехали по легендарной Дороге жизни: 45 километров по суше и 30 – по льду Ладожского озера.
– По Ладоге полуторка ползла с открытыми дверями, – вспоминает Ариадна Щурова, – чтобы шофер мог спастись, если машина провалится под лед.
– Плакали ли вы во время блокады: в голод, холод? Вы же были малюткой, – спрашиваю Ариадну Николаевну.
– Нет. Этак пришлось бы плакать каждый день. Мы заплакали в поезде по пути в Ярос
лавль, когда на наших глазах умирали люди, уже вырвавшиеся на Большую землю.
На станции Всполье поезд с блокадниками встречали ярославцы. Мертвых увозили на Леонтьевское кладбище. Живых распределяли по госпиталям. Ариадну с мамой встретила бабушка Шура.
– Родные мои, миленькие, живы! – заплакала она от радости.
Уж ты козочка, ты матушка
Нину с Аделькой спасла коза. Она жила под столом. Другого места в 6-метровой комнате – две кровати и стол – больше не было. Козу купила бабушка Шура. Молоком да травами она выходила больных. А весной полезли лебеда и крапива. Бабушка смешала козий навоз с землей и посадила тыквы. Это была жизнь!
Нина Викторовна устроилась в бюро пропусков паровозоремонтного завода. Зимой Ада ночевала у мамы в теплом кабинете: дома не было дров.
Похоронка на Адиного отца пришла еще в Ленинграде, в марте 1942 года. Николай Иванович скончался от сквозного осколочного ранения в левое бедро. В Ярославле Нина Викторовна вместе с молодыми вдовами собиралась попеть песен, потосковать по мужьям. Дети были с ними.
– Мы слышали от мам, что папы погибли, но не видели, как и где, – рассказывает Ариадна Николаевна. – Тогда мы думали, что они живы, только ранены. Решили их искать. Побежали к госпиталю, к 54-й школе. В большом дворе сидели раненые. Мы просунули головенки сквозь редкий забор и стали звать: «Папа! Папочка!». Думали, хоть кто-нибудь отзовется... А они побежали все! Стали утешать: «Живы ваши папки. Подождите, отвоюют – вернутся!». И совали нам кусочки хлеба и сахара. В госпиталь ребятишки бегали до конца войны.
Возвращение в Ярославль
Блокаду Ленинграда сняли в 1944 году. Нина Викторовна хотела вернуться. Но город был закрыт. Ей велели ждать. Вернуться разрешили лишь в августе 45-го. Ленинград стоял в руинах. Дом Евдокимовых уцелел чудом. Ариадне было 7 лет, но в школу она не пошла. Есть было нечего. Работы не было: «Электросила» еще не вернулась с Урала.
В Ярославле у Ариадны появился отчим. В конце 45-го он демобилизовался и позвал Нину Викторовну на свою малую Родину – в город Шахты. Но юг их не принял. После фашистской оккупации был он закрыт для въезда. Семья Ариадны проехала от Шахт через Ростов-на Дону до Грозного. Прописки нигде на давали, а без нее не брали на работу. Вернулись в Ярославль.
Здесь в 9 лет Ариадна пошла в школу. Она читала только по слогам и писала печатными буквами. Но упорная, старательная девочка быстро всех догнала.
– Мне было стыдно плохо учиться, – поясняет Ариадна Николаевна.
Жизнь – длинная дорога. На этом пути были у Ариадны Николаевны и Ярославский политехнический институт, и работа на нашем судостроительном заводе. С мужем она вырастила сына и дочь. Сейчас у Ариадны Николаевны уже две взрослые внучки.
ФОТО автора
Комментарии