Воевал на «Малой земле». Но на передовой не был

Страшные дни под шквальным огнем

О том, как служилось в сорок первом-сорок втором годах, дед не рассказывал никогда. Впрочем, и о своей службе в десанте поведал только после того, как прочитал ту самую книгу «Малая земля», которую в партийных организациях заставляли заучивать чуть ли не наизусть.

– Брежнев там говорит о тридцати квадратных километрах – так это к его прибытию мы уже отвоевали столько, – вспоминал дед. – А в первые три-четыре дня там был участок три на пять километров. Причем все это – внизу у берега. А немцы сидят наверху – и вся эта бухта с берегом простреливается ими насквозь. Как всегда, гладко было на бумаге: мы высадились ночью, и будь там просто земля, успели бы к утру худо-бедно окопаться. Но там же скалы. Там не то что лопаты – динамит не всегда брал. Потому повезло тем, кто успел спрятаться за камнями – их не сразу зацепило. Вроде бы такие скалы и есть укрытие, но рикошеты, куски камней, которые били сильнее осколков… Особенно не везло моим вторым номерам. Мы же пулеметчики, от нас требовалось держать высокую плотность огня. А как из «дегтяря» ее держать? В диске 47 патронов, три-четыре добрые очереди – и он уже пустой. Заряжать его лежа намучаешься: это же не магазин «калашникова», на каждый вставленный патрон приходилось проворачивать верхнюю часть диска на определенный градус. В общем, выживали только те, кто эту процедуру сумел освоить на ощупь и делал, не поднимая головы. Ну так еще и другие вещи были, о которых политрукам писать не полагалось. Как, к примеру, пописать, если ты лежишь за камнем высотой сантиметров 60? Терпели до ночи – да и ночью-то не разбежишься: немцы постоянно вывешивали осветительные ракеты...

– Не скажу худого, – рассказывал Сергей Николаевич, – но дней через пять после первого десанта нам забросили каких-то неимоверных саперов, которые принялись забуриваться в эти скалы что твои кроты. Вот когда появились защитные позиции, и потерь стало поменьше, и уверенность появилась, что нас обратно в море не сбросят. Тогда-то, судя по всему, и появились на «земле» политруки. Ну а когда немец попер (видимо, речь шла об операции «Нептун». – Прим. авт.), нам осталось только молиться: оглохли почти все, а контуженных было две трети. По контузии меня оттуда и эвакуировали.

Боевые заслуги

В книге Леонида Брежнева написано, что бойцы, которые шли в первом десанте, получили ордена. Однако участие в боях на «Малой земле» сержанта Сергея Николаевича Коробихина было оценено лишь медалью «За боевые заслуги». А что удивляться? Крови он не пролил, персональных подвигов не совершил – а что до того, что плотность огня держал, так кто ж ее не держал? Да еще и в собственно освобождении Новороссийска не поучаствовал, потому что в тот момент лежал в госпитале… А награды любят тех, кому их можно вручить…
Кстати, закончил войну дед аж в 1947 году. Получилось так, что солдат, отслуживший без малого шесть лет, на передовой не был: он воевал либо за ней в ближнем тылу, либо далеко впереди нее.

А уже в пятидесятые Сергея Коробихина накрыло первым инфарктом. По рассказам его жены и дочери, немалую роль здесь сыграл тот факт, что после образования ГДР всем советским коммунистам было рекомендовано полюбить «наших» немцев. На что дед оказался органически не способен и продолжал ругаться по этому поводу до самой смерти, болезненно реагируя на каждое упоминание этой темы по телевизору или по радио.

Медаль «За боевые заслуги» так и лежала в сахарнице – вместе с полудюжиной юбилейных наград. Дед надевал ее редко, а к концу жизни словно и вовсе забыл о ее существовании.