Просто народная

Каких только подарков ей не дарили: и фаршированного судака, и куклу, и алую ленту с надписью «Королева сцены», и даже пионерский галстук, намек на роль матери Ленина, которую она сыграла в… 24 года. Но самый дорогой – ключ от зрительского сердца.

Ну что, родила?

Наталия Ивановна не любит рассказывать о себе, называя это делом волнительным и неблагодарным. Лишь однажды решилась она на откровенный разговор.
Детство у Натуси, которой посчастливилось посидеть на коленях у великого Станиславского, было необыкновенно счастливым:
–  Это был волшебный мир добра, взаимопомощи. Большая светлая комната с окнами  в парк. В этой комнате, находящейся, кстати, в школе для глухонемых детей, я и родилась. Основал ее мой дед Федор Андреевич Рау. По его методикам учатся до сих пор. Благодаря моей бабушке Наталии Александровне появились первые в России ясли. Было это в Москве на Красной Пресне. После замужества она организовала детский сад для инвалидов.  Родилась я в день именин бабушки. Так что с именем вопрос не стоял. В этот день было шумно и весело, пришло много гостей. Мама рожала меня долго, и они все время заглядывали в комнату со словами: «Ну что, еще нет?».
Помню, мы с братом просыпались рано утром по воскресеньям от звонка огромного колокольчика-ботала. Это бабушка принимала ребятишек. Их привозили со всей России. Кабинетов не было. На лестнице, ведущей в кухню, толпился народ. Бабушка сидела за деревянным дощатым столом и проверяла у прибывших слух.

Крещение сценой

Как меня потянуло к театру? Дело в том, что к моему деду в 30-е годы обратился Станиславский с просьбой поработать с актерами, поставить им дикцию. Он отказался в силу занятости, а вместо себя отправил дочь, Елену Федоровну, мою маму. Сначала она работала в театре Станиславского, потом во МХАТе. По воскресеньям нас, детей, водили в театр, в основном оперный. Частенько перед сном, сидя за столом, мы напевали арии из опер. Ну, например, из «Кармен»: «В карауле мы походим, посвистим, попоем». Делали что-то вроде капустников. Мой братишка Володя изображал Собинова.
Когда МХАТ вернулся из эвакуации, там открылась школа-студия, и я решила поступать. Но у меня не было десятилетки. Нас с сестрой взяли рабочими сцены. Мужики смотрели на нас жалостливо: мол, двух голодных девчонок привели. И вот идем мы по сцене, и вдруг сверху крик: «Заворотная!». Это такой канат с карабином, который бросается сверху, чтобы подцепить колонну, например. И эта заворотная мне по башке. Так я прошла «крещение сценой».

Судьбоносная встреча

Работали наравне с мужчинами. А потом как гром среди ясного неба: «Девчонки, уходите, мы вас увольняем». Оказывается, как следует проверили анкету. А я же внучка немца!
Вскоре я оказалась в Московском театральном училище. Приняли меня легко. Директор училища Владимир Васильевич Готовцев сказал басом: «Давай читай мне, мамочка». Я что-то там прочитала. В этом училище преподавали многие педагоги-мхатовцы. В студенты попадали прямо с фронта. Мы все делали самостоятельно: костюмы, декорации, грим. По ночам работали. Нас приучали к тому, что театр – это труд не только на сцене.
В 1946 году я встретила Сережу Тихонова. Как-то так произошло, что мы посмотрели друг на друга – и все. Окончив училище,  мы пошли на биржу – продаваться. Унизительное занятие, я вам скажу. Смотрели все: зубы, спину и ниже. А я фигурой никогда не отличалась. Так что везде получала отказ.
Наконец – о радость! – нас готов принять Иркутский ТЮЗ. Шесть суток мы ехали на поезде. Кругом красота, тайга. В гостинице, куда нас привели, жили актеры всех иркутских театров. В номере стояли коленкоровый диван, весь разодранный, железная кровать, шкаф и стол на трех ножках. Стук в дверь. Входит старушка, мать одного из актеров, со словами: «Знаете что, детки, пойдите в котельную и возьмите паяльную лампу». Нужно было избавиться от клопов, они на диване гроздьями висели.
Кое-как устроившись, мы пошли смотреть спектакль. В зале горстка зрителей. Удар гонга, зажигается свет, и по аван-сцене пробегают две здоровенные крысы.
Были еще гастроли по Иркутской области в открытой грузовой машине. А это 1953 год, амнистия, кругом лагеря. У нас в то время Никитушка уже родился. Девять месяцев ему тогда было. Куда его девать? Хорошо, жена режиссера летела по какой-то надобности в столицу, она и взяла нашего сыночка с собой.

Звонок от Топтыгина

Позже оказались в Ярославле. Для начала скажу, что нам предлагали пять театров. Но Ярославль оказался ближе всех к Москве. И тут звонок директора Волковского: «Это с вами говорит Топтыгин. Знаете, в лесу мишка такой? Не могли бы вы приехать показаться?». И вот приехали – в ночь с 8 на 9 сентября 1956 года. Вышли, кругом серенько так, дождик моросит. Как проехать к театру, спрашиваем. «Чаго? Да не знаю я. Идите прямо», – кто что отвечает. Подошли к Которосли. Про себя думаем: «Неужели это Волга?». Добрели до театра, стучим. Голос: «Чаго надо? Да нетути никого»…
В Волковском театре Наталия Ивановна служит с 1959 года. Ролей было не счесть: царицы (кстати, родилась Наталия Терентьева в один год с британской царствующей королевой Елизаветой Второй), герцогини, парторги, комиссары. Любимые роли?
– Ой, знаете, их столько! Раньше выстрел имитировали, ударяя палкой по фанере. И вот играю я комиссара в «Оптимистической трагедии». Выхожу на палубу, и на меня, вылезая из люка, прет анархист. По сценарию я с криком: «Кто еще хочет попробовать комиссарского тела!» выхватываю у него револьвер и стреляю. А тут вот те раз – нет «выстрела»! Видимо, забыли палкой ударить в нужный момент. Я не растерялась, взяла револьвер и стукнула анархиста по башке. И тут раздался «выстрел».

Непреклонный возраст

Наталия Ивановна и сейчас в форме. Про таких говорят: непреклонный возраст. В прошлом сезоне легенда Волковского блистала на сцене в роли бабушки Ольги в спектакле «Я, бабушка, Илико и Илларион». Вдохновенно, с глубоким надрывом играла и Гизу в «Кошках-мышках».
4 сентября снимали групповой портрет труппы. Пропустить такое событие Наталия Ивановна просто не могла. Тем более что снимок не простой, а исторический. Он черно-белый и в точности повторяет сделанный 100 лет назад у служебного входа театра. Фото отыскали в музее театра три года назад и украсили им фойе. Рядом повесили обычное, в цвете, а теперь его заменят на другое, в стиле ретро. Темпераментная, яркая и ироничная Наталия Ивановна, увидев коллег, одетых во все черное – так велел фотограф – и с грустными лицами, и тут не преминула пошутить, затянув песенку на мотив похоронного марша: «Умер наш дядя, жаль нам его. Он не оставил нам ничего».
А вот от вопросов, касающихся дня рождения, всячески увиливала. Лишь обронила с улыбкой:
– Подарите послушание в коробочке.
Как хочешь, так и понимай. Взявшим ее в плотное кольцо молодым акрисам сообщила: «Посидим только девичьей компанией. Ну, может, какой мужичок забежит. А бутылочка? Бутылочка будет».
– Как истинная женщина Наташа любит все прекрасное. Цветы. Главное, чтобы от души. Чем подарок теплее, тем дороже, – добавляет близкая подруга Наталии Терентьевой Татьяна Позднякова.

Фото с сайта volkovteatr.ru