Четверть века на службе Родине

Подземное царство
Пресловутая красная ядерная кнопка вовсе не кнопка, а два ключа. Лишь повернув их одновременно, можно осуществить запуск смертоносных установок. В состав одного из боевых расчетов пуска, задача которого – круглосуточное дежурство на командном пункте, входил в течение тринадцати лет и Леонид Гозман.
В семидесятых годах в СССР было 5 армий ракетных войск, в каждой по 5 – 7 дивизий. Дивизия включала 7 – 12 ракетных полков. Каждый полк, в свою очередь, насчитывал по 10 подземных пусковых установок. На командном пункте полка постоянно нес дежурство боевой расчет пуска в составе трех офицеров. Дежурства в ракетном полку обеспечивали более 50 человек – офицеры, прапорщики и солдаты.
После окончания Пермского высшего военного командно­инженерного училища Леонида Гозмана направили служить в ракетную дивизию в Пермской области. Прямо в тайге за колючим забором специально был построен военный городок Звездный. Из 10 тысяч его жителей 7 тысяч – военно­служащие. Они обеспечивали техническую готовность и охрану пусковых установок. Каждые вторник и пятницу из Звездного боевые расчеты пуска отправлялись на точки, разбросанные по всей территории области, чтобы четыре дня нести боевое дежурство.
Гозману повезло – он служил всего в трех километрах от городка. В лесу под строгой охраной находился командный пункт, в подземных сооружениях – боевой расчет пуска. Вокруг подземного пункта располагалось порядка 10 ракетных шахт. Каждую охраняли 3 – 4 солдата. Боевому расчету пуска во время дежурства приходилось спускаться под землю на глубину 10 – 12 метров. По 6 часов проводили за ядерным пультом управления, потом 5 часов отсыпались. И снова 6­часовое дежурство. После смены служивые обычно мгновенно засыпали – хоть утром, хоть днем. Отдыхали в помещениях без окон, время суток различали только по ассортименту еды на столе.
– Тебя будит солдат, смотришь на часы – фосфоресцирующие стрелки показывают три часа… А дня или ночи, спросонья не понимаешь. Помещение­то подземное – тьма кромешная. Идешь в столовую и только по тому, что накрыто на столе, понимаешь, какое время суток. Если компот – день, если чай – утро. Если блинчики – то ужин. Кормили группу пуска даже в годы дефицита всегда отменно. В бункере хранился неприкосновенный запас, включая и консервированную воду в банках, – вспоминает Гозман.

В тесноте, да не в обиде
Помещение для БРП – комната размером 6 на 6 метров. Там на толстых стальных пружинах установлена платформа с оборудованием. Ударят по шахте ракетой, а пружины амортизируют. Практически все пространство заставлено аппаратурой. Для людей оставалась лишь небольшая площадка 2 на 2 метра, где и дежурили 3 – 4 человека.
Из­за множества приборов статическое электричество накапливалось в воздухе, на креслах, на людях. Можно было поднести палец к человеку, и на расстоянии 5 – 10 сантиметров уже проскакивал электрический разряд.
На каждой из 8 стоек с техникой – по 3 – 4 вентилятора. Они невыносимо гудели. Даже через несколько дней после дежурства члены расчета плохо слышали и громко говорили. Чтобы защититься от шума, приходилось действовать не по уставу и делать фанерные короба для вентиляторов.
Однажды в полк прибыл главнокомандующий РВСН и в ответ на вопрос, нет ли у подчиненных жалоб, услышал донесение о постоянном шуме и сухости воздуха в дежурном помещении. Вняв жалобам офицеров боевого расчета пуска, в помещении установили специальные фонтанчики, а гудящие отечественные вентиляторы заменили бесшумными японскими.
Офицеры боевого расчета должны были иметь высокую психологическую совместимость, ведь им приходилось сутками работать вместе. Если группа пуска заступала на дежурство во вторник, то освобождалась в пятницу. В субботу и воскресенье – выходной, а с понедельника по четверг проходили занятия и тренировки в учебных корпусах.

Зеленоглазый нарушитель
Семидесятые годы были относительно спокойными, поэтому опасных ситуаций, когда БРП были близки к пуску, по словам Леонида Дмитриевича, почти не случалось. Но расслабляться офицерам не давали. Почти всю смену, чтобы поддержать боевой дух, устраивали тренировки: то командный пункт полка, дивизии, а то и армии. Придумывались самые разные внештатные ситуации. Например, одна из пусковых установок не сработала или отключился свет. Если же люди в жизни друг с другом не ладили, то и в боевой обстановке могли подвести.
Однажды, правда, был случай «нападения на пост». Солдат находился на посту около ракетной шахты и вдруг заметил, как датчики показали – сработала одна система сигнализации за другой. Однако никого не видно. И тут в амбразуру огневого сооружения заглянула пара огромных светящихся зеленых глаз. Рядовой потерял сознание от страха. Оказалось, это любопытная рысь пробралась через заграждение и влезла на крышу сооружения, посмотреть, что там внутри.

Грозная «сатана»
Леонид Дмитриевич занимал должность командира группы пуска 6 лет, готовил кадры для других полков.
– У тебя так хорошо получается людей обучать, поработай еще! – уговаривало Гозмана начальство. Потом его перевели на штабную работу: сначала назначили заместителем начальника оперативного отделения штаба дивизии, а через три года заместителем начальника штаба – начальником оперативного отделения Карталинской дивизии. Леонид Дмитриевич участвовал в разработке оперативных планов для боевых расчетов пуска.
С 1986 года Гозман служил в дивизии, где стояли ракеты «Р­36М», которые по классификации МО США и НАТО числились как SS­18, потенциальный противник назвал их «сатана». Пуск этой очень мощной ракеты располагался на глубине в 4 раза большей, чем у ракет «УР­100К», которые раньше обслуживал Леонид Дмитриевич. В глубокой шахте висел контейнер длиной почти 40 метров и диаметром 4 метра, разделенный на отсеки. На верхних «этажах» – оборудование и аппаратура, кубрик для отдыха, а на нижнем, одиннадцатом, – боевой расчет пуска. Помещения очень тесные, комфорт минимальный. Десять лет прослужил Леонид Гозман в Карталинской дивизии, а потом вышел в запас и перебрался в Ярославль.
Сначала полковнику, привыкшему жить по уставу, освоиться на гражданке было непросто. Помаявшись немного в непривычной для него жизни, Гозман устроился инженером в исправительную колонию, через год перешел в администрацию Ленинского района на должность секретаря комиссии по чрезвычайным ситуациям. Затем Леонид Дмитриевич работал в мэрии Ярославля заместителем начальника отдела «Главная дежурная служба города», а три года назад возглавил муниципальное учреждение «Центр гражданской защиты» города Ярославля».