Аты-баты, шли солдаты...

– Невыгодно? Есть случаи, когда больных ребят, которые прошли через призыв, отправили служить. Вот, скажем, передо мной лежит дело с весеннего призыва. Имя Дмитрий: подозрение на эпилепсию, проблема в шейном отделе позвоночника, вегетососудистая дистония с астеническим синдромом, аномалия Арнольда­-Киари первого типа, асимметрия черепа, синдром доброкачественной внутричерепной гипертензии, нарушено кровоснабжение и т.д. Мама Димы ездила с нами в Заволжский военный комиссариат. Полковник Алексей Лебедев пояснил, что он лично парня не призывал, хотя его подпись на всех документах. С трудом мы добились, чтобы мальчика из части отправили в подольский госпиталь, но медперсонал встал на сторону командования части. Парня признали годным. Пришлось писать письма в Министерство обороны, в администрацию президента, в центральную военно-врачебную комиссию, в конце концов, мы добились, чтобы Диму положили в госпиталь Бурденко. Там все заболевания подтвердились. Итог? Мальчик не годен к прохождению военной службы, его комиссуют. Сегодня он дома, а мама собирается подавать в суд. И есть на кого.

– Почему случается так, что врачи, как вы говорите, отправляют служить больных?

– Сам не знаю почему. Возможно, по той причине, что нужно сделать план. Но если врач будет стараться его выполнить, он может, по сути, лишиться квалификации. Чтобы остаться на своем месте, самое разумное – перестраховаться и действительно отправить на службу здоровых ребят. Если призывник заявляет, что у него есть проблемы со здоровьем, это заявление нужно обязательно проверить.

– Какие еще нарушения в работе военкоматов могут быть?

– Тутаевский военкомат, например, отправлял повестки, по которым призывник просто физически не мог вовремя приехать. Дзержинский военкомат повестки не вручал, а оформлял в виде карточки и бросал в почтовый ящик. На самом же деле передача должна проходить в непосредственном контакте – из рук в руки. Форма повестки оговорена приказом министра обороны, в ней должны быть заполнены все графы. Во время призыва нам поступает до 150 звонков в сутки.

– Как быстро вы реагируете?

– Как только возможно быстро. Если особый случай: угроза жизни или неуставные отношения, реагируем мгновенно. Если мама имеет документы: справки, письма – мы тут же пишем заявление в прокуратуру. А далее отправляем призывника на дообследование, документы – на военную врачебную комиссию, обращаемся в Министерство обороны. При необходимости звоним командующим всех уровней. Мы можем дозвониться в любой флот, ВДВ, сухопутные войска, МВД и так далее. Мы не против службы, мы за то, чтобы медицинские комиссии были полными, мы за здоровую армию, в которой не опасно служить.

– В военкоматах говорят, что служить не опасно, что с переходом на годичную службу дедовщина ушла вместе с дедами – все стали одногодками.

– Дедовщина ушла, а неуставные отношения остались. Вот совсем последние случаи. Над парнем с неславянской внешностью, издевались, били его. Теперь юношу перевели в другую часть. Другому разорвали барабанную перепонку. Парня спас отец, сам бывший военный, – увез из части. Но так как пострадавший пришел с повинной и объяснил, почему бежал, никакого состава преступления оформлять не стали. Третьего обязали платить 1,5 тысячи рублей ежедневно. Командир батальона подозревается в том, что... сломал одному ярославскому парню челюсть. Дело это уже в прокуратуре. Есть еще примеры.

– Не боятся ли матери, что, обратившись к вам, сделают своему ребенку только хуже?

– Как правило, к нам приходят очень встревоженные матери. На всякий случай сотрудники нашего комитета держат в столе различные успокоительные средства. Но порою даже медицинских препаратов недостаточно. На этот случай мы и ввели в штат психолога. Паникующих учим быть сильными, ведь часто отчаявшимися людьми легко управлять. Возьмем как пример случай с Ольгой Викторовной Ефиповой, которая плакала у нас в офисе, а потом в три часа ночи звонила специалистам. Ее сына били под Саратовом, а тут комбат из части звонит и в вежливой форме убеждает забрать заявление. Мы посоветовали женщине не слушать военного, обратились в ряд мест, в том числе и в прокуратуру Саратовского военного гарнизона – подняли такой шум, что заинтересовалось местное телевидение. Теперь виновных по делу Ефиповой накажут, а парня перевели в другую часть, где к нему уже совсем другое отношение.

– Советуете ли вы отчаявшимся родителям, которые боятся отдавать своих сыновей на службу, обращаться за юридическими услугами к организациям, которые за скромную плату в 40 – 60 тысяч рублей оформляют «откосы»?

– Можно косить траву, но нельзя откосить от армии. А к упомянутым организациям я отношусь с большим подозрением. Во­-первых, они не могут проводить медицинское освидетельствование. Для этой работы необходимо иметь в штате 7 врачей: хирурга, психиатра и т.д. У них же медработник один. Супермедработников, специалистов во всех областях врачебной деятельности, не бывает. Во­-вторых, наш комитет привык вести дела с серьезными структурами: департаментами образования, здравоохранения, органами внутренних дел, представителями власти.

– Вы верите в то, что на откосах делают деньги?

– Нужно знать систему документооборота военного комиссариата и разбираться в судебных документах. Общегражданский юрист порой просто не компетентен, ведь военное законодательство имеет свою специфику.

– Ваши услуги совершенно бесплатны. Но как вы доносите до народа информацию о себе?

– Практически ежедневно в разных школах и ПУ мы проводим занятия. Ребята в три кольца окружают нас и засыпают вопросами. Иногда мы выступаем на родительских собраниях, иногда приходим в учебное время. Разумеется, по учебным заведениям мы ходим не просто так – вопрос мы согласовали с департаментом образования. Официально у нас час времени на общение. Ребят интересует все, даже вопросы типа «возьмут ли в армию, если есть татуировки?». Очень интересуются отсрочками по здоровью. Отсрочки по учебе школьников пока не интересуют. Наши координаты они не записывают, а запоминают. Телефон прост: 911-911.