Недремлющее око государево

– С 25 августа я приступил к исполнению обязанностей прокурора области, а вот согласование моей кандидатуры депутатами областной Думы действительно состоялось 30 сентября 2008 года. Такой порядок, как согласование, может, и анахронизм, но реально остался. Впрочем, за последние десять лет практически не было случаев, когда законодательные органы субъектов, что называется, прокатывали претендентов на должности прокуроров, а в период работы генеральным прокурором Юрия Яковлевича Чайки, с 2007 года, таких случаев не было вообще. Это говорит о том, что кадровая служба генеральной прокуратуры хорошо работает.

– Согласование вашей кандидатуры прошло гладко?

– Черных шаров, как правило, всем накидывают, и мне накидали. Всегда найдутся депутаты, которые голосуют вне зависимости от рассматриваемого вопроса только против. Был каверзный вопрос, правда, не мне, а заместителю генерального прокурора Малиновскому, представлявшему меня от генеральной прокуратуры. Его спросили, почему генеральная прокуратура в регионы всегда назначает чужих людей, то есть из других субъектов федерации. Малиновский сказал, что это не правило, а просто выбирают достойных. А когда я поднялся на трибуну, то сказал, что я не совсем чужой. Я родился в Ярославле и до 1975 года жил здесь. Здесь у меня осталось много родственников, и я обязательно дважды в год бывал в Ярославле. А бабушка до сих пор живет здесь.

– И вы после назначения долгое время жили у нее. Появилась ли у вас своя квартира сейчас?

– Действительно, жил у бабушки, и большой плюс в том, что моя бытовая сторона была решена – это всегда проблемный вопрос при назначении прокуроров в новые субъекты, потому что приходится жить либо в гостиницах, либо на съемной квартире. А я имел домашние ужины, вкусные завтраки. Сейчас для меня квартиру приобрели. Дело в том, что с 2006 года существует положение о порядке предоставления жилья прокурорским работникам, покупается оно за счет средств федерального бюджета, а нам предоставляется по договору найма служебного жилья.

– Получается, что прокурор не имеет права на приобретение собственного жилья?

– Имеет, конечно. Но у меня собственного жилья нет: за двадцать лет службы это уже пятый регион, двенадцатая прокуратура.

– Как сейчас строятся отношения прокуратуры и СМИ? Мешает или помогает вам пресса в целом?

– Мое мнение – помогает. Сейчас Генеральная прокуратура требует от нас, с одной стороны, открытости, с другой стороны – тщательной проверки всех фактов, опубликованных в СМИ, где речь идет о тех или иных нарушениях закона и интересов граждан. Разумеется, это касается и телесюжетов.

– А если бы вы не стали прокурором…

– Работал бы следователем, я и начинал следователем. Мне очень нравится эта работа. Никогда не пойду ни в адвокаты, ни в судьи. По моим делам не было вынесено ни одного оправдательного приговора. Другой вопрос, что не все дела я мог довести до суда – не было достаточных доказательств. Но в таком случае я верил в высший суд, и если совершивший преступление все­таки уходил от суда земного, то суд всевышнего его все равно настигал, убеждался много раз.

– Скоро у нас заканчивается мораторий на смертную казнь. Как вы относитесь к этому виду наказания?

– Как человек я за смертную казнь, как прокурор – против. Понятно, что родственники жертв требуют смертной казни, сама мысль, что преступник ходит по земле, для них невыносима. Но пожизненное заключение – более тяжелое наказание. С точки зрения закона сама по себе смертная казнь не может повлиять на уменьшение преступности. Напротив, начиная с 1993 года, то есть с начала действия моратория на смертную казнь, каждый год происходит уменьшение количества жестоких преступлений, в частности убийств. Просто необходим комплекс превентивных мер, одна из которых возбуждение  уголовных дел небольшой тяжести. Чем раньше будет возбуждено уголовное дело по поводу того, что дядя Вася бьет свое жену, тем больше шансов, что не придется возбуждать дело по поводу убийства или смерти его жены от нанесенных побоев.

– Какой вопрос вызывает у вас как областного прокурора наибольшие сложности при решении?

– Пожалуй, кадровый. Представьте, с великим трудом находим кандидатуры на должность прокуроров в районы. Не хотят юристы из Ярославля ехать в область, не хотят делать карьеру. И речь не о Брейтове идет даже, а о Первомайском районе, о Некрасовском. А ведь в Ярославле можно ждать повышения до пенсии.

– К вопросу о кадрах. Нередко молодые сотрудники прокуратуры ездят на очень дорогих машинах. Возникает закономерный вопрос: такие высокие зарплаты у работников надзирающего органа или…

– Есть такая ситуация. Высшее юридическое образование сегодня получают и дети из очень обеспеченных семей, а когда они приходят в прокуратуру работать, материальных проблем у них нет. Что делать, если отец или старший брат подарил молодому сотруднику прокуратуры дорогой автомобиль? Конечно, умный человек, у которого есть серьезное намерение работать в прокуратуре, от такого подарка откажется. Я говорю об этике своим подчиненным, особенно молодым специалистам, постоянно. Увы, не все прислушиваются. Но есть и обратные примеры. Приходят некоторые выпускники юрфака на работу устраиваться, при этом не скрывают, что имеют состоятельных родителей и предложения коммерческой работы с зарплатой свыше 100 – 150 тысяч рублей. Однако отказываются от этих предложений, так как хотят всего добиться сами, начать с азов.

– Сегодня в обществе много жалоб на действия правоохранительных органов, антимонопольной службы и судебных приставов: люди, требующие от других соблюдать закон, сами его порой нарушают. Реагирует ли прокуратура на подобные жалобы?

– Начну с того, что значительная часть жалоб, поступающих в прокуратуру, это как раз жалобы на действия милиции и судебных приставов. Но вопрос очень серьезный, требующий решения на государственном уровне. Представьте себе, молодая девчонка – судебный пристав – одновременно имеет в производстве тысячи исполнительных листов. Это немыслимо.

– Невыплата заработной платы в городе и области сегодня самый животрепещущий вопрос. Как прокуратура реагирует на него?

– Оперативно реагируем и исходя из реальной ситуации. На 1 ноября наша область была на четвертом месте после Москвы, Московской области и Тульской области. В апреле задолженность составляла 200 миллионов рублей, боялись резкого увеличения в октябре. Слава богу, этого не произошло. Несмотря на все действия, которые предпринимает наше правительство, промышленность российская жива. Сформировался новый класс управленцев и собственников, которые делают все, чтобы сохранить предприятия. Вот недавно один директор завода взял кредит на покупку квартиры, чтобы рабочим выплатить зарплату. У нас есть несколько злостных должников – 5 – 6 руководителей, но в целом ситуация под контролем. Мы могли бы пойти на крайние меры, но очень легко задушить любое предприятие, а что потом? Каждая ситуация решается индивидуально. Более того, иногда рабочие сами просят нас не вмешиваться в ситуацию. Боятся, что предприятие закроется. А нам объясняют, что собственник их собирал, просил потерпеть, говорил, что на задержку зарплаты или ее урезание идет, чтобы избежать сокращений и остановки предприятия.

– Сегодня много выходит фильмов и сериалов, где и милиция в разном свете показывается, и прокуратура. Как вы относитесь к таким фильмам и как народу на киношные образы стражей порядка реагировать?

– Честно сказать, в этом плане очень мало достойных фильмов. Более того, я считаю, что в художественной форме нельзя работу прокуратуры показать красивой. Так же как работу следователя. Почему? Да потому что на 95 процентов наша работа состоит из скучного писания бумаг, опроса сотни свидетелей. А фильм должен быть красивым и зрелищным, отсюда и искажения. Но вот что особенно вредно и даже опасно – так это различные реалити­шоу судебных и иных процессов, связанных с нашей правоохранительной деятельностью. Там показывают то, чего в действительности нет и быть не может, и нам приходится часто разъяснять, что это всего лишь бутафория, а не правда жизни.