Под знаком трагедии

Но можно ли совместить легкий жанр мюзикла и трагедию Хиросимы? Оказывается, можно. Персонажи напоминают анимэ – героев японских мультфильмов. Те же прически, те же резкие движения. Музыка, песни, пластика – все очень точно выражает и быт простой японской семьи до катастрофы, и безумное желание выжить после нее. То, что нельзя сыграть, рассказывает комментатор – мужчина в европейском костюме, который с авансцены читает лекцию об истории взрыва в Хиросиме. А то, что невозможно выразить словами, отражено на фотографиях Хиросимы, которые проецируют на экран на сцене. Самый страшный момент – момент падения бомбы, зрителей ошеломляет. Гэн видит, как от американского самолета отделяется большая белая точка и летит вниз. В этот момент у него из рук падает мячик. Гэн наклоняется за ним. И… зрителей ослепляет яркая вспышка, сцена наполняется дымом, из-под подмостков бьет красный цвет. Шум, заглушающий голоса, замедленные движения, неестественные позы. Вереница медленно и печально бредущих людей, похожих на черные призраки из средневековых сказаний Страны восходящего солнца. Жизнь разделилась на до и после катастрофы.
      

Финал мюзикла оптимистичный. На выжженной атомной бомбой земле Гэн находит зеленый росток. А значит, жизнь продолжается.
       

Шекспир в вязаном
      

Вряд ли фестиваль трагедий смог бы обойтись без «Вильяма нашего Шекспира». Костромской драматический театр представил «Гамлета».
      

Спектакль вызвал у зрителей очень много вопросов. Почему в истории про принца датского использованы декорации по мотивам картин итальянских живописцев с их по-южному сочными и солнечными цветами? Почему все персонажи одеты в белые вязаные одежды? И почему тень отца Гамлета похожа на Деда Мороза с хохолком?
      

– «Гамлет» костромского театра – это новый взгляд на героя, на ситуацию, – оценивает спектакль столичный театральный критик Александр Вислов. – Актеры, исполняющие главные роли, через пластику очень точно выражают мироощущение современного поколения. Гамлет, Лаэрт, Горацио – все это типы, которые есть в современной молодежной и студенческой среде.
      

– В нашем спектакле мы исходили из того, что у Шекспира Гамлет родился в день поединка его отца с Фортенбрасом. То есть, можно предположить, что он появлялся на свет в экстремальных условиях: его мама, Гертруда, явно сильно переживала, и, возможно, у нее случились преждевременные роды. Все это не могло не отложиться на личности молодого Гамлета. Он не так-то прост, но в жизни пытается делать поменьше зла другим. Но это, к сожалению, не всегда у него получается, – комментирует постановщик спектакля, главный режиссер костромского театра драмы Сергей Кузьмич. – Ну, а то, что все персонажи в вязаной одежде… так ведь Дания – северная страна, холодно там.
      

Страсти по-русски
      

Одним из самых удачных спектаклей фестиваля столичные критики признали «Власть тьмы» Льва Толстого Тульского театра драмы. Спектакль приурочен к 120-летию пьесы.
      

– В свое время «Власть тьмы» стала первой пьесой, все события которой разворачиваются в крестьянской среде, – отмечает ярославский критик, профессор театрального института Маргарита Ваняшова.
      

Второе название спектакля – «Страсти по Никите». И страсти, действительно, кипят нешуточные. Здесь и гибель ребенка, и смерть старика. Работник Никита не ведает, что творит. Исполнитель этой роли играет человека, главный принцип жизни которого – потреблять, получать удовольствия, не задумываясь о последствиях.
      

– Сейчас время такое, что смертями никого не удивишь. Достаточно включить телевизор, и там с утра до вечера рассказывают о таких преступлениях и происшествиях, по сравнению с которыми история во «Власти тьмы» – невинная шалость, – высказывает свое мнение о спектакле столичный критик Александр Иняхин. – Но в чем счастье по-русски? Сильно-сильно нагрешить, а потом публично покаяться. Это и происходит в финале спектакля «Власть тьмы» тульского театра.
      

Беда с вами, москвичами
      

Но не только высокие трагедии привезли театры на фестиваль. Московский театр имени Рубена Симонова представил на суд зрителей комедию «Шерше ля фам». Некое незамысловатое действо, построенное под хиты французского шансона.
      

– За хиты обидно! – в сердцах восклицает Александр Иняхин.
      

– В Москве самый провальный мюзикл – это «Мама мия», построенный на хитах «Аббы», переведенных на русский язык. Там нет ни сюжета, ни выразительной актерской игры. Так вот, хуже «Мамы мия» только «Шерше ля фам»! – так оценил действо Александр Вислов.
      

Зрители же, которые покидали театр после первого акта, были тоже сильно разочарованы.
      

– До антракта досидели только потому, что любим французский шансон, – говорили они. – Специально пришли на столичный спектакль. Несколько лет не были в театре. Но после «Шерше ля фам» еще столько же лет в театр не пойдем!
      

В общем, обидно получается. Провинциальные театры стараются привезти на фестиваль свои лучшие постановки. Ведь для них ярославские подмостки – возможность показать себя театральному миру. А столичные театры воспринимают Волковский фестиваль как повод для чеса. Или же ярославский зритель стал свидетелем трагедии московских театров под названием «кризис жанра» и «неуважение к театральным событиям, происходящим за третьим кольцом МКАД»?