А он, мятежный, просит бури…

Тяга к живописи
Виновник торжества был, как всегда, бодрый, улыбчивый, дружелюбно настроенный. Где он черпает источник такого жизнелюбия и активности?
– Я не могу поверить, что мне 90 лет, и не хочу записывать себя в старики, – признается Адам Адамович. – В детстве я любил читать приключенческие книги. А в этих романах с героями вечно что­то случается. Наверное, поэтому, если у меня происходили какие­то неприятности, я принимал их не как несчастье, а как должное, но временное.
На выставке мое внимание привлекла картина под названием «А он, мятежный, просит бури», где изображен человек в лодке под парусом, борющийся с разбушевавшейся морской стихией.
– На этой картине я изобразил себя, – говорит художник. – Мне иной раз приходилось и без паруса, работая одним веслом, плыть, чтобы причалить к какомуто берегу. Я назвал картину строчкой из лермонтовского «Паруса», потому что этот поэт и прозаик мне очень близок по духу. Я люблю Лермонтова больше, чем Пушкина, а Шиллера больше, чем Гете.
Да, на долю Адама Шмидта выпало столько невзгод и испытаний, что хватило бы с лихвой на несколько жизней. Он родился под Ленинградом, в поселке Новосаратовском, в одной из немецких колоний, основанных еще при Екатерине II. Его отец был кузнецом, отсюда фамилия Шмидт, что в переводе с немецкого означает кузнец. Отец служил в царской армии. Он должен был участвовать в русскояпонской войне, но осенью 1905 года в Севастополе вспыхнуло восстание, одним из руководителей был лейтенант Петр Шмидт. Отца Адама послали было на подавление мятежа, но изза фамилии придержали. Видимо, решили, что Шмидт не должен выступать против Шмидта. А во время Первой мировой войны отец участвовал в Брусиловском прорыве. После революции 1917 года он перешел в Красную Армию.
Тяга к рисованию у Адама Адамовича появилась еще в детстве. В школе учителя, заметив его увлечение, порекомендовали идти в художественное училище. Он так и сделал. После семилетки поехал в Ленинград, но не поступил изза плохого знания русского языка. Он ведь учился в немецкой школе, и русскую литературу – Шолохова, Толстого – читал на немецком. Да и в семье говорили только на этом языке. При училище была художественная школа, там Адам проучился два года, затем работал в живописной мастерской профессора Петра Перфилова, ученика Ильи Репина, который дал начинающему художнику основы изобразительного искусства. Потом ему довелось работать на художественном комбинате, директором которого был сын известного русского живописца Юлия Клевера.

Что будет с немцами?
– Когда началась война, я с тревогой думал, что будет с нами, немцами? – рассказывает Адам Адамович. – Сначала нас не трогали. Во время блокады я рыл траншеи под доты и дзоты, работал на лесозаготовках, на строительстве аэродрома. Пережил холод, голод, блокадные пайки хлеба. Видимо, в силу молодости выдерживал невзгоды. Когда все кругом находятся в таких мучительных условиях, не чувствуешь ни страха, ни ужаса. Бывало, возвращаюсь домой с работы, а навстречу идет лошадь, везет обоз с горой трупов, а на них сидит возчик. Мой брат тоже возил трупы, он за это получал паек побольше. И он, и я приносили свои кусочки хлеба домой, делились с родителями и братом.
В марте 1942 года немецкие колонии, в том числе семью Шмидтов, вывезли через Ладогу и отправили в Сибирь. Условия были жесткие: постоянная регистрация в спецкомендатуре, удаление от поселения более чем на 20 километров расценивалось как побег. Но именно там Адам Адамович начал осваивать ремесло художника. Он работал в клубах, в эвакуированном украинском театре. Там, в сибирской тайге, нашел свою любовь – черноокую румынку Викторию. Забеременев, она уехала в родные края и там родила сына.
Шел 1947 год. Поселенцам разрешили возвращаться домой. Люди ехали в набитых до отказа вагонах, на крышах, на подножках, на буферах. Скорее, скорее на запад! Рванул и Адам к жене и сыну. Он не отметился в комендатуре. Самовольный отъезд Шмидта приравняли к побегу.

Враг народа
В родном селе Виктории Адам устроился нормировщиком в автоколонну, взяв фамилию Кузнецов. А еще работал завклубом и художником. Четыре года он жил в тревожном ожидании. И предчувствие не обмануло его. Беглеца нашли­таки, арестовали и присудили 58ю статью – «враг народа». Полгода он находился в тюрьме в Черновцах. Соседи по нарам рассказывали, за что их посадили: один гнал спирт из отходов производства, другой, студент, публично прочитал слова Шевченко о «москалях – чужих людях», третий негативно высказался о коммунизме. Такие вот были в Стране Советов враги народа. А потом художника погнали по этапу Черновцы – Львов – Киев – Ленинград – Воркута. Так Адам Шмидт оказался в Воркутлаге, в шахте №27. В забой его не взяли, уж слишком слабым было здоровье, определили чертежником в маркшейдерскую контору.
После смерти Сталина лагерников стали освобождать, но Шмидт в 1957 году был опять направлен на спецпоселение в Сибирь. Там, в таежном краю, он встретил новую подругу сердца, донскую казачку Елену, с которой прожил 33 года.

Театральный художник
Кем только ни довелось работать Адаму Адамовичу: художником – в клубе, цирке, кинотеатре, декоратором – в театрах. Наконец путь художника привел его в Ярославль, где он стал декоратором Волковского театра.
– В театре художник должен уметь многое: рисовать картины­декорации гигантских размеров, делать различные скульптурные формы, эскизы костюмов, планы мизансцен, – говорит Адам Адамович. – Однажды мне пришлось даже скульптуру Будды лепить. Помню я, и как вырезал из пенопласта огромную копию знаменитого цветного барельефа Сергея Коненкова «Павшим в борьбе за мир и братство народов». Мне нравилась такая разнообразная работа, и я ей отдавал все силы и душу.
А еще Адам Шмидт писал картины, иллюстрировал детские книжки, расписывал лютеранские храмы, участвовал в различных выставках, в том числе зарубежных, выпустил книгу на немецком языке «Воспоминания, которые не дают мне покоя».
Адам Адамович является членом Международного художественного фонда, имеет множество наград, среди них – Почетный знак города Ярославля. Он и сегодня занимается творчеством, вот только сожалеет, что стал хуже видеть и рука не так твердо держит кисть.
На вопрос, что бы он пожелал молодому поколению, Адам Адамович ответил так: «Молодым надо учиться и работать в поте лица, только так можно чегото добиться. Моя внучка учится в сельхозакадемии и подрабатывает, чтобы иметь свои деньги. А внук в 9м классе. Ему нелегко, но у него есть цель – выучиться и получить специальность, которая нужна в обществе. Я доволен своими внуками».