А ведь моя жизнь все­таки сложилась!

Эдуард Леонидович Смирнов родился 16 сентября 1938 года в родильном доме на Волжской набережной. Все его детство прошло на берегу Которосли. Мальчишкой он постоянно гонял мяч, а зимой катался на лыжах и коньках. Летом – бегом на реку, она же совсем рядом. Это было время беззаботного счастья, хотя ели бог знает что: в семье было три ребенка. Отец, уехавший на заработки, так и не вернулся домой.
Первым сильным детским потрясением стала бомбежка 1941 года. Эдику было всего три года, а он отчетливо, как сейчас, помнит горящие дома, звенящие стекла, гул от взрывов…
Уже в пять лет он научился читать, и вечером в садике его завороженно слушали сверстники. По окончании седьмого класса парень задумался: куда дальше? Выбор пал на техникум, там давали стипендию. Это был способ помочь маме, главное – учиться без троек. Эдуард Леонидович с удовольствием вспоминает то время: молодежь и училась, и спортом занималась, и танцевала. Именно в те годы появились стиляги.
После техникума Эдуард Смирнов собрался было на завод, но его сразу в колхоз послали – лес валить. Сколько там велось задушевных разговоров! Ведь кругом фронтовики: кто всю войну прошел, а кто и Берлин брал. Молодежь открыв рот слушала, до чего интересно было.

Потом армия. На третьем году службы Эдуард вместе с другими энтузиастами вызвался строить новый корпус в дивизии. И что вы думаете? За короткий срок не имевшие никакого опыта в строительстве молодые ребята целый корпус подняли!
Потом, женившись, Эдуард сам построил дачу и с женой двух дочек вырастил. Больше было не поднять. А двоих – самое то. Тогда, так сказать, «советский стандарт» действовал: «Нас двое, и деток столько же должно быть».
Уже работая конструктором, Эдуард Леонидович поступил в институт на дневное отделение, но потом понял: не потянуть. Перевелся на вечернее, все равно без высшего образования никуда. И знаний больше и зарплата другая. В семидесятых на ЯЗТА пришел запрос на новую аппаратуру для двигателя «КамАЗа». Группа молодых инженеров, в составе которой был и Смирнов, разработала испытательный образец, его продемонстрировали в Москве. В итоге двигатель с новым V­образным насосом запустили в массовое производство.

С тех пор прошло много лет. Эдуард Леонидович успел поработать и замом главного конструктора, и главным конструктором на заводе топливной аппаратуры, но в какой­то момент понял – пришло время уступить дорогу молодым. Однако желание изобрести что­нибудь новое, дух соперничества у него оставались еще долго. Ведь сначала советская промышленность шла с заграничными производителями практически вровень, а потом грянула перестройка, время, когда зарплату­то было платить нечем… – Вся жизнь ушла на двигатели, – говорит с грустной улыбкой Эдуард Леонидович, человек с добрыми живыми глазами, сразу располагающий к себе. Выйдя на пенсию, он посвятил себя семье, любимому псу Задору и даче. В его квартире всюду фотографии, а на столе альбомы, листая которые, этот пожилой человек вздыхает: так часто попадаются фото тех, кого уже нет в живых. И только слова «потихоньку уходит мое поколение», внезапная задумчивость выдают тоску в его душе. На одной из стен висят два плаката, сделанные руками его дочерей и подаренные на прошлый, семидесятилетний юбилей. Здесь собраны самые счастливые моменты его жизни. Тут и только что родившиеся дочки, и четверо улыбающихся внуков, и теннисные турниры, и лыжные гонки, и армейские фотографии. А еще освещенная ярким солнцем дача, заводские фото. Эдуард Леонидович не одинок. Хотя он уже не живет вместе с женой, бывшей супруге помогает по хозяйству. Они вместе ездят на дачу, ходят в гости. В небольшой однокомнатной квартире, где этот пожилой человек живет вместе с псом Задором, уютно. Сюда приходят гости, но им и вдвоем явно хорошо – золотистый ретривер бесконечно предан хозяину.
Прощаясь со мной, Эдуард Леонидович вдруг произносит: «А ведь моя жизнь, наверное, сложилась. Все­таки сложилась». И улыбнувшись, закрывает дверь.