Музыка перевода не требует

 Майя Михайловна сейчас живет в США. Последний раз она брала в руки инструмент в 2004 году на семейном концерте. Больные суставы – в 85 лет это печальная данность. На вопрос, почему за 15 лет проживания в Америке она так и не выучила английский язык, собеседница улыбается: «Музыка перевода не требует».
   
– Сегодня вечером у нас прослушивание, – торжественно произносит она.
– Кого экзаменовать будете?– спрашиваю.

– Что вы! Будем слушать видеозапись с последнего концерта моего внука. Федору 18, он скрипач, студент Джульярдской школы в Нью-Йорке. Уже и сочинять пытается!– лицо Майи Михайловны озаряется.
   В 1999 году по просьбе дочери Анны, пианистки, она переехала в Вашингтон, чтобы обучать музыке внука Федю.  В 94-м Анна Успенская будучи студенткой Санкт-Петербургской консерватории отправилась в Вашингтон на международный конкурс имени Баха, где заняла второе место. С гастролями объехала 14 штатов, а потом получила предложение работать в Америке. Позже вышла замуж за русского виолончелиста, выпускника Московской консерватории, который оказался родом из Владимира.

– Помню, вернувшись после гастролей, Анна сказала моему мужу: «Папочка! Америка изумительная страна, сказочной красоты и с высоким уровнем жизни, но я туда не поеду. Я хочу, чтобы в России было так же, и я обязательно в этом поучаствую!». И все-таки поехала, – говорит Майя Михайловна. – Мешало ли ей русское происхождение? Знаете, музыкантов во всем мире признают не по тому, откуда они приехали, а по тому, как они играют.
   Оркестру Успенская отдала 30 лет жизни, а ее муж, Михаил Вениаминович Успенский, тоже скрипач, выпускник Саратовской консерватории, – 35. Пятнадцатилетним пареньком пришел он в оркестр, образованный виолончелистом и дирижером Александром Ефимовичем Уманским, в военном 44-м.
Впрочем, оркестр – это громко сказано. Полулюбительская группа энтузиастов – человек 20, не больше. У Майи Михайловны сохранилось фото 40-х годов. Правда, за дирижерским пультом не сам Уманский, а скрипач Бакланов.
   Существовал оркестр  при конторе «Концертное бюро», которая располагалась в здании бывшей гостиницы «Бристоль». Заработанные деньги сразу же делили поровну, но чаще выступали просто за еду. Играли Чайковского, сюиты из балетов, увертюры к операм. Благо в Ярославле много залов с хорошей акустикой: Дом офицеров, бывший особняк купца Дунаева, где располагался клуб трудовых резервов.
   Юному Мише Успенскому помимо творческих обязанностей приходилось выполнять и другие. Парнишка брал литавру и контрабас, впрягался в санки и волок, куда просили. Был в составе оркестра Владимир Пушкарев. Из Германии в качестве трофея он привез фагот. Больно уж инструмент ему понравился: огромный и столько всяких кнопок, клапанов. Уманский уговорил бывшего солдата учиться играть на фаготе. В роли педагога выступил сам. А Пушкарев, кроме гармошки, никакого музыкального инструмента и в руках-то не держал. Так он стал фаготистом и проработал в оркестре до пенсии.
В 1947 году оркестр, уже оформившийся как филармонический, отправился на свои первые гастроли в Кенигсберг. Находчивые музыканты, включая Мишу Успенского, продали на базаре в Ярославле свои продуктовые карточки и поехали, что называется, «при денежках». Накупили на местном рынке всякой вкуснятины: домашних колбас, хлеба. Почему-то больше всего запомнился чемодан яблок, которые Миша приволок в зал перед концертом и угощал всех. С тех гастролей он привез красивый фарфоровый чайник в подарок маме – он до сих пор бережно хранится в семье.
   
Майя Михайловна приехала в Ярославль в 1957 году по приглашению выпускника Ленинградской консерватории Юрия Арановича, бывшего в то время главным дирижером оркестра. Юрий Михайлович заметил талантливую девушку на фестивале в столице, где она выступала со студенческим оркестром.
   В Саратовскую музыкальную школу Майя Михайловна  поступила довольно поздно, в 10 лет. Вспоминает, как, стараясь понравиться строгим экзаменаторам, пела, плясала, читала стихи. Школа была одна в городе, и конкурс огромный, 25 человек на место. С музыкой девушка связывать жизнь не планировала. Очень любила физику, математику и хотела поступать в технический вуз. Но, увы, это было невозможно из-за особого грифа на документах «ЧСВГ» – член семьи врага народа. Отец Майи Успенской, преподаватель столичного института красной профессуры, был расстрелян в 1937-м
«за подготовку покушения на Сталина».

– Зарплата у меня, выпускницы Саратовской консерватории, была 85 рублей. Для сравнения: столько же получал дворник. И пенять на нищие послевоенные годы не приходится. То, о чем я вам расскажу, случилось лет 20 назад. У нас в оркестре работал виолончелист Писарьков, человек семейный. Так вот он злился-злился из-за невысокой зарплаты и решил пойти в шоферы. Стипендия на водительских курсах была во много раз выше того, что платили в симфоническом оркестре. Выучившись, виолончелист сел за руль маршрутного такси, «рафика». Шоферил год-полтора и... вернулся в оркестр. Почему? Музыка сильнее наркотика, – вздыхает Майя Михайловна.
Она отлично помнит свои первые гастроли с оркестром. Начались они в Вологде, далее Котлас, Архангельск, Ухта, Инта и так до Воркуты. Дали 40 концертов, в том числе и для заключенных. Это была восторженная публика.
   – Жили в плацкартных вагонах, в одном из них находились инструменты. Теснота жуткая, но никто не жаловался, все с шутками-прибаутками. В Архангельске стояли больше недели на вокзале, и вагон примерз, пришлось брать ломы и откалывать. К слову, тогда еще не было моста через Двину. Так 2 километра и шлепали пешком от вокзала в город в 30-градусный мороз. На обратном пути в Ухте наш вагон отцепили. Все перепугались –  что такое?! Оказалось, местная публика добилась, чтобы нас остановили, и мы сыграли опять!
 
В 1993 году ушел из жизни муж Майи Михайловны. Инсульт.
    – Мы прожили вместе, как в сказке Пушкина, 30 лет и 3 года. Миша отличался особой памятью. Какое-то время мы на одном пульте сидели. Скрипачи размещаются так: один справа, другой слева. И тот, что слева, загорожен от публики, и переворачивает ноты. Муж меня часто подначивал и не переворачивал страницу. Все партии помнил наизусть. А мне не хотелось сдаваться, и я садилась так, чтобы видеть предыдущий пульт, за которым сидела другая пара. Подглядывала, – смеется Успенская.
   В Ярославль Майя Михайловна приезжает каждое лето, а осенью улетает в Вашингтон. Без посещений концертов Ярославского симфонического оркестра, конечно, не обходится. Благо там еще работают музыканты из старого состава, которые ее прекрасно помнят.

– Это отличный оркестр, он может сыграть все. С тем, послевоенным, его, конечно, сравнивать нельзя – только любовь к музыке и держала тогда музыкантов, – признается Майя Михайловна.
   В Америке она ни в чем не нуждается. Дочь Анна сделала замечательную карьеру. Один час ее работы как педагога и концертмейстера стоит 120 долларов. Сидя в особняке у камина, Майя Михайловна слушает обожаемого Паганини и симфонические танцы Рахманинова. Много читает. Очень любит Сергея Довлатова, в Нью-Йорке его именем даже назвали одну из улиц. Многие наверняка мечтали о такой старости. Но, по признанию Майи Михайловны, иногда такая тоска накатывает! Очень хочется вернуться в Россию, в Ярославль, и доживать свой век здесь, в кругу многочисленных друзей.
Анастасия СОЛОВЬЕВА
Фото Сергея ШУБКИНА