Не вернулись с Домбая...

О его силе слагались легенды

Саша и Володя погибли, не дожив до тридцати. Они были отличными парнями. О Сашиной силе и ловкости слагались легенды. Он мог запросто подняться по гладкой кирпичной стене без веревок и страховок. Просто так, сам по себе. Он без труда мог подтянуться на одних мизинцах – такова была их сила. Все потому, что с первого по десятый класс Саша занимался парной акробатикой. Кто знает, может, Александр Сичинава стал бы выдающимся акробатом. Но пируэты и сальто он делал в Гудауте. А когда поступил на факультет строительных и дорожных машин Ярославского политеха, ему не нашлось партнера. Тогда Александр Сичинава и занялся альпинизмом. И увлекся до фанатизма.

После окончания института Саша остался на кафедре землеройных машин, разработал машину с КПД 60 процентов, собирался защищать диссертацию и потому часто ездил на торфоразработки Ярославской области. С торфоразработок он всегда на несколько часов приезжал на тренировки, а потом возвращался обратно. В 1984 году в альплагере «Уллу-Тау» Александр Сичинава получил звание инструктора по альпинизму и при ярославском альпинистском обществе «Труд» создал юношескую секцию скалолазания.

Ехать не хотел

Выпускник автомеханического техникума, работник экспериментального цеха ЯМЗ Владимир Митин был прекрасным семьянином. С женой Ольгой, тоже альпинисткой, они были знакомы десять лет. Вместе ездили на соревнования, вместе обожали горы. В тот год супруги ждали ребенка, и Владимир не хотел ехать в горы. Но ему дали ответственное задание: получить со склада для всей группы дефицитную тушенку. Задержавшись на несколько дней, Митин выехал на Домбай.

Малый Домбай-Ульген, где в 1986 году тренировались ярославские альпинисты, считается уровнем несложным, практически студенческим. Высота вершины всего 3800 метров, а подъем на нее с запада и юго-востока второй из шести возможных категорий сложности. Но в тот год погода капризничала. Ясное небо внезапно наливалось дождем, злой ветер швырялся камнями с гор. Из-за постоянного ненастья ярославцам не хватало восхождений для участия в предстоящих всесоюзных соревнованиях.

Митин и Сичинава были классными альпинистами, и их на несколько дней задержали, чтобы они добрали недостающие команде восхождения. 6 июля ребята должны были одолеть Малый Домбай-Ульген по северному гребню. Это уже четвертая категория сложности. Позднее судом было установлено, что в их гибели виноват спорткомитет.

Из-за непогоды альпинисты вышли на маршрут в два часа дня. Слишком поздно. От лагеря до вершины при хорошей погоде идти 8 часов. Так что они должны были либо выйти в 5 утра, либо не ходить вовсе. Уже в полной темноте в восемь вечера альпинисты по рации сообщили базе, что до ночевки осталось полчаса. На следующий сеанс связи в десять вечера они не вышли. Рация молчала и наутро.

На поиски простым маршрутом вышла группа спасателей. Спасатели добрались до крошечной опорной площадки, откуда ребята последний раз вышли на связь. Рация альпинистов была включена, а в ущелье на глубине 200 метров лежали их тела. Погибших связывала веревка. Она была намотана на руке Сичинавы. Значит, альпинисты сорвались вместе. Падение пытались задержать рюкзаками, они были порваны.

Одной веревкой связаны

Причина срыва связки так и осталась тайной. Есть предположение, что в рацию ударила молния и сбила спортсменов. Почему они были не закреплены? Ответ тоже предположительный: у них не было оборудования для такого сложного восхождения. Так или иначе, но гибель Володи и Саши навсегда изменила судьбу их близких. Она заставила их родных буквально биться за жизнь.

Каждый июль у могилы Владимира Митина на Игнатовском кладбище собирается большая компания. Альпинисты вспоминают друга, покупают торт и едут к Людмиле Николаевне Сичинава. Раньше еще заезжали к Ирине Михайловне Митиной – Володиной маме...

Мама Александра Сичинавы живет на главной дороге к Петропавловскому храму в благоухающем сосновыми половицами доме. Дом древен. За его модель прадедушка Людмилы Николаевны, деревянных дел мастер, получил премию выставки народного творчества. Такого «столетнего старика» одинокой женщине не потянуть. Потому после чаепития весь день, а то и не один, дом лечат крепкие руки альпинистов. Друзья Саши давно друзья его мамы.

Судьба народного художника Людмилы Сичинава подробно описывалась во всех ярославских газетах, потому что такая жизненная драма выпадает не каждому. Но кому выпадает, тот, как Людмила Николаевна, может найти выход. Сын Саша был последней ее потерей.

Мурман и Лима

Лима Любовичева родилась в совхозе «Бурлаки» в Карабихе. Ее крестной была племянница поэта Некрасова Елизавета Федоровна. Так как имени Лима в «советских святцах» не было, в свидетельстве о рождении девочка стала Людой, а после замужества – Сичинава.

С абхазским грузином Мурманом Сичинавой Лима познакомилась в поезде Тбилиси – Москва. Мурман вышел в Гудауте. Так, случайный попутчик… Но вскоре он прислал одно письмо, потом другое. Затем загадка – писем не было полгода, наконец Мурман явился в Ярославль. Через три месяца сыграли свадьбу.

– Это любовь была?

– Наверное... Раз 29 лет прожили.

Людмила Николаевна как будто не уверена во взаимных чувствах. Немудрено. Свадьбы не хотел никто, кроме молодых. Мама Людмилы полгода жгла в печке письма Мурмана. Вот и отгадка. А родня из Гудауты требовала немедленного возвращения Мурмана домой, на политую потом предков землю. Когда Мурман и Людмила окончательно обосновались в Ярославле и у них родились сыновья, из Гудауты пришло письмо: «Мама при смерти». Мурман стал собирать семью в Абхазию. Лимина мать отпускать дочь не хотела.

– Тогда вы будете держать в руках ее отрезанную голову, – пообещал горячий кавказец.

Семья уехала в Гудауту. Чувствую, Людмиле Николаевне неловко говорить, что братство народов даже в СССР не всегда имело место. Но в ее случае это так. Болезнь матери Мурмана была уловкой. Грузины не приняли русскую жену родственника.

Сын, муж, сын

У Людмилы Николаевны Сичинава есть картина «Моя семья». На ней среди благоухающих цветов прекрасного сада Мурман крепко обнимает любимую жену Лиму. На переднем плане по разным углам разведены два их сына – Тима и Саша. Саша в барашкововой папахе, грузинской черкеске и ичигах азартно пляшет лезгинку. Тима с фотоаппаратом на груди стоит спокойно. На нем привычные пионерские шортики.

– Гудаутская родня делала все, чтобы развести братьев, – вспоминает Людмила Николаевна. – «Тима, ты грузин! – говорили они Теймуразу. – А Сашка – русский».

Теймураз учился в грузинской школе и говорил по-грузински. Саша – в русской и на грузинском не изъяснялся. Все это для Людмилы Сичинава было постоянной болью. Но настоящая боль еще ждала впереди.

Теймураз погиб в 1970 году, в 15 лет. На гудаутском пляже в игре его случайно столкнули в море, и он ударился головой о волнорез. Муж Мурман погиб в 1984 году, в 50 лет. Он возвращался с поминок племянника и попал в железнодорожную аварию. А в 1986-м погиб Саша.

Стала художницей

Рисовать Людмила Николаевна начала не сразу. Больше года она пыталась продать опустевший семейный дом. Родственники мужа твердили, что она здесь никто. Из Гудауты надо было уезжать. Но дом покупать никто не хотел. На момент развала СССР в такой ситуации очутилось множество русских, живущих за пределами России.

В Ярославле Людмила Николаевна одиноко поселилась в прадедушкином доме. Она сажала цветы в садике, писала стихи, вышивала крестиком. Ничто не могло заглушить душевные муки.

– Я легла на дно, как камбала, под гнетом житейского бремени, – писала она в своих дневниках.

Но надо было жить дальше, и Лима стала сильной. Бывший технолог химического машиностроения, бывший школьный учитель черчения, она в детстве хорошо рисовала. Взяла в руки кисть, прочитала два учебника. Остальное известно. В 55 она стала художницей. Людмила Сичинава – народный художник, участник областных, российских и международных выставок, ее картины в коллекции Московского музея наивного искусства.

Альпинизмом не занимался

Сын Владимира Митина родился через четыре месяца после гибели отца.

– Я сжалась в кулак. Надо было выносить сына, – вспоминает о своих переживаниях Ольга Митина (Романовна). – Не только мне было тяжело. Особенно досталось Володиной маме Ирине Михайловне.
Олег рос хорошим мальчиком.

– Нет, альпинизмом я не занимался, – улыбается Олег. – Но мама в шесть лет поставила меня на горные лыжи. У нас на Суздалке была большая насыпь. Вот там я и делал первые спуски. Потом наши знакомые, тоже горнолыжники и альпинисты, расчистили склон у деревни Пустово под Тутаевом. Сделали подъемник. Мы катались там. Правда, на подъемнике мне подниматься не разрешали, велели хоть раз дойти елочкой до самого верха. А я поднимался до середины и ехал. Однажды до самого верха дошел. Да неудачно: на спуске съехал в сторону и провалился в ледяной ручей. Катание прекратилось, и меня пошли сушить.

На камне Высоцкого

После гибели Володи и Саши ярославские альпинисты совершили много восхождений. Но Домбай обходили стороной. Памятная доска кочевала из квартиры в квартиру, вызывая у всех чувство вины. Олег Митин о доске знал с детства и мечтал установить ее на месте гибели отца. Но для этого ему пришлось отслужить в армии, жениться и начать зарабатывать на жизнь автослесарем.

– Его решение поехать на Домбай меня удивило, – говорит Ольга Митина.

– А мне было тяжело и страшно, – говорит Олег. – Словно бы в моей мечте и в той старой истории поставлена точка и должна начаться другая. А я пока не знаю какая.

Олег с женой Аней приехали на Домбай в июле этого года. Они не знали, что ущелье, где погиб отец Олега, теперь приграничная зона Абхазии и подняться к нему нельзя. Хозяин гостиницы отвел их на кладбище погибших на Домбае альпинистов. Но для установки памятной доски Олег выбрал «русскую поляну»: на ней растут березы, на другой стороне горы природа иная. Доску прибил к большому камню Высоцкого.

– В тех краях почему-то каждый второй камень называется именем поэта, – удивляется Олег. – Доску мне удалось укрепить только с трех сторон, четвертая, как ни старался, не поддавалась. Я спросил у экскурсовода, который привел в тот момент туристов, не испортят ли доску, и рассказал нашу историю. «Что вы! – почти возмутился он. – Теперь мы будем рассказывать о ярославских героях. Мы здесь проводим малые уроки альпинизма».

А что касается следующей, еще не начавшейся истории, то, кажется, ответ знает Ольга Митина:

– Теперь надо создать хорошую семью. Олегу есть у кого поучиться. Я была счастлива с его отцом.