01:17
пятница,
29 марта 2024 г.
1.06
°С
Ярославль,
Ярославская обл., Россия
10 октября 2012

Отец Сильвестр: Греху уныния не поддался никто

Духовным наставником российской олимпийской сборной в Лондоне был священник Ярославской и Ростовской епархии, духовник Спасо-Яковлевского монастыря, архимандрит отец Сильвестр. Сегодня он рассказывает о своих впечатлениях, связанных с крупнейшим спортивным событием четырехлетия.

– Отец Сильвестр, вы известны своей активной работой в деле развития неолимпийских видов спорта. Скажите, у кого возникла идея возложить именно на вас обязанности еще и духовника олимпийской сборной?

– Мне сложно ответить на этот вопрос, поскольку зародилась эта мысль, естественно, не у меня. Председатель ОКР Александр Жуков направил письмо Патриарху Московскому Кириллу с просьбой направить духовного наставника в состав делегации России на Олимпийские игры, по возможности, меня – Александр Дмитриевич знал о моем опыте работы со спортсменами, в частности, из Российского Союза боевых искусств. После того как решение было принято, частные вопросы мы обсуждали уже с Николаем Толстых – тогда он был исполнительным директором олимпийского комитета.

– Насколько спокойно прихожане отнеслись к тому, что вам пришлось на длительное время оставить службу?

– Эта ситуация привычна для нас, поскольку я уже довольно давно окормляю спортсменов Российского союза боевых искусств, что тоже требует времени. Тут просто нужно своевременно найти замену на время своего отсутствия и, конечно, с прихожанами поговорить перед отъездом...

– Каким был ваш круг обязанностей в олимпийской сборной? Вы находились среди спортсменов и тренеров большую часть времени?

– Нет, потому что у меня не было постоянного пропуска в Олимпийскую деревню. И это не какая-то дискриминация: аккредитации выдавались только участникам Игр, тренерам и некоторым медикам. Аккредитаций не было, например, у некоторых официальных представителей команд и даже у председателя нашего Национального олимпийского комитета. Чтобы попасть в Олимпийскую деревню, мне приходилось получать разовый пропуск, что было связано с преодолением трех бюрократических барьеров: двух – при оформлении этого документа и одного – при посещении деревни. От места, где я жил в гостинице, до Олимпийской деревни нужно было добираться как минимум час. Правда, некоторые спортивные арены – фехтовальная, тяжело-атлетическая, зал единоборств – находились от моей гостиницы, что называется, в шаговой доступности. С другой стороны, как бы я ни желал постоянного присутствия рядом со спортсменами, приходилось учитывать обстоятельства. В общем, оставалось мне подняться пораньше, помолиться о помощи Божьей нашим соотечественникам. Как известно, кто раньше встает, тому Господь подает…

– А как происходило общение со спортсменами? Насколько наши люди оказались к нему готовы?

– Вполне готовы. Среди них оказалось немало воцерковленных людей. Впрочем, и те, кто себя таковыми не считал, охотно шли на разговор. Иногда инициативу проявляли тренеры – по просьбе одного из них я благословил нескольких спортсменов нашей команды по прыжкам в воду.

– Однако поначалу не прыгуны в воду наполняли нашу командную «копилку» золотом. Это работу взяли на себя дзюдоисты. В связи с чем такой вопрос: не стало ли это для них поводом считать себя выше представителей других видов спорта?

– У меня сложилось впечатление, что та слава, которая пришлась на долю дзюдоистов, их не изменила. С одной стороны, олимпийских медалей высшего достоинства в дзюдо у России не было давно. Но с другой, все борцы – работяги, они гораздо уютнее чувствуют себя в зале на ковре, чем в торжественной обстановке, в центре внимания.

– Изменился ли микроклимат в сборной после того, как закончились первые дни Олимпиады, когда у нас были, мягко говоря, обескураживающие результаты и Россия вернулась на ожидаемые позиции в общем зачете?

– Состояние командного духа изначально было высоким – и даже первые проигранные старты его не надломили. Иначе не состоялось бы и это самое «возвращение» нашей команды. Обратите внимание: даже после того как сборная стала набирать ход, неудачи окончательно преодолеть не удалось. Вспомните хотя бы выступление Елены Исинбаевой, успеху которой помешал случай. Если бы порядок выхода в сектор был иной и ей удалось выполнить хотя бы одну попытку без зловредного порывистого ветра, она бы взяла эту в общем­-то штатную для себя высоту.

– Можно ли говорить, что в других эпизодах Игр нам повезло? Случилось какое­-то чудо, благодаря которому россияне одержали победу…

– Везение и чудо – это принципиально разные вещи. Победа нашего прыгуна в воду Ильи Захарова, после которой китаец Цинь Кай плакал, – это чудо. Потому что по всем параметрам представитель КНР был должен взять золото. Где здесь везение Ильи? Только его труд, его победный дух и та помощь Господня, которая позволила все это соединить в последней решающей попытке.

– Тогда еще большее чудо – победа подопечных Владимира Алекно?

– Честно признаюсь, я на исходе третьей партии вознес Господу самую искреннюю молитву, просил уменьшить ту скованность, которая появилась у ребят с начала игры, и дать им сыграть так, как они умеют.

– Да практически в каждой игре с бразильцами это состояние – обязательное для наших волейболистов…

– Я-то имею в виду не столько ситуацию на площадке, сколько обстановку на трибунах. Вы, наверное, не в курсе, но там, на галерке, находилось немало латиноамериканских шаманов, которые весьма активно воздействовали на наших игроков и особенно на тренера.

– В принципе, если россиянам позволено пригласить на трибуну своего духовника, кто запретит делать это же их соперникам?

– Так речь не о запрете, а о духовных подходах. Мы даже к ошибкам соперников относились как к шансу, данному Господом нашим волейболистам, никакого злорадства не допуская по отношению к бразильцам. С той же стороны шел явный негатив на нашу команду – и особенно, повторюсь, на тренера. Все восхищаются тактическим гением Владимира Алекно. Я, как очевидец, не могу не обратить внимания на его душевную силу, на его умение противостоять любому напору извне и упорно гнуть свою линию. Во многом благодаря этому его подопечные и победили.

– Помнится, золото баскетболистов в Сеуле отмечалось так бурно, что об этом знали вся Олимпийская деревня и ряд кварталов поблизости. О волейболистах такого никто не говорил. Не радовались?

– Я думаю, силы что-­то осознать появились у ребят день на третий – а у кого-то и позже. Сразу после победы они были настолько ошеломлены своим чудесным достижением, что выглядели не совсем от мира сего. И, кстати, не нужно забывать, что в Олимпийской деревне вопрос сухого закона решался весьма жестко. Можно было, конечно, попытаться что­-то туда пронести, но последствия для нарушителя были бы суровыми. Весь алкоголь ограничивался теми микроскопическими количествами, которые соответствовали протоколам награждений и поздравлений – шампанское на донышке бокала.

– «Русский дом», кстати, тоже ни разу не прозвучал в светской хронике. Хотя пару олимпийских циклов назад сведения о том, как широко способен гулять русский народ, охотно тиражировались в СМИ.

– Но и в «Русском доме» действовали те же самые правила. Скажу больше: вся жизнь россиян на Олимпийских играх была подчинена одной задаче: не сломаться духом и положить все силы ради победы. Особенно это чувствовалось в заключительные ее дни, когда наши соотечественники выдали целую серию эпизодов, которые обязательно войдут в историю олимпийского движения.

– Но, наверное, ваша помощь куда нужнее была тем спортсменам, которые остановились в шаге от пьедестала?

– Главная драма любых Олимпийских игр – проигрыш: можно быть многократным чемпионом мира, иметь массу титулов, но на Олимпиаде занимать исключительно четвертые­-шестые места… Уровень ответственности другой, сама атмосфера существенно отличается, мотивация у соперников на порядок выше. Поэтому мы должны понимать: на Играх побежденных нет. И это хорошо чувствовалось по настроению наших спортсменов, занявших не те места, на которые они рассчитывали. В уныние не впал никто – и в этом я вижу один из главных позитивных моментов прошедших Олимпийских игр.

– Вы говорите, что никто не предался унынию. А как же история с нашим земляком Сергеем Овчинниковым?

– Увы, приходится признать, что в наше время слово убивает точнее, чем пуля. И особенно оно действенно против тех людей, которые берутся за серьезные дела и в силу своей ответственности сами судят себя сильнее, чем того заслуживают. История с гибелью Сергея должна научить нас быть более бережными друг к другу, не мстить спортсменам и тренерам за то, что не сбылись наши надежды, а продолжать верить в них и поддерживать их, чтобы сохранить для будущего. Только так мы станем великой страной – и в спорте, и помимо него.

Автор: Анатолий КОНОНЕЦ

Комментарии

Другие новости раздела «Общество»

Читать