Юлия Кривцова: «Копай, где стоишь»

Европейский город среди болот

– Юлия, у меня такое ощущение, что когда «Текстиль» создавался, это было такое пространство на окраине города для горожан. Сейчас вы больше уходите в историю Ярославской Большой мануфактуры. Я права или у меня ощущения не совсем корректны?

– На самом деле мы далеко не ушли от того, чем изначально занимались и интересовались, – от современной культуры. То, что мы делаем сегодня, все равно произведения современного искусства. Другое дело, что мы понимали, что работаем не в спальном районе. Да, на окраине, но это потрясающая территория с огромным потенциалом и очень интересной историей. И мы попробовали эту историю актуализировать для людей, найти в прошлом и настоящем то, что поможет нам поверить в будущее этого места. Задача и в тот момент, когда создавали «Текстиль» в 2013 году, и сейчас была одна – привлечь внимание людей к тому, что мы живем в городе с одной из первых российских мануфактур. В городе, где появилась старейшая в России фабрика. Любопытно, что фабрика никогда не существовала сама по себе, а выстраивала целый город вокруг себя. Получается, что это город в городе. Очень интересно, как тогда на периферии, среди болот люди создавали абсолютно европейский город. Город, где появилась первая прямая улица, первый фонтан, первая статуя, первый парк и многие другие элементы городской среды, прогрессивной культуры труда, социально-корпоративной ответственности. Мне кажется, этот опыт Ярославской Большой мануфактуры заслуживает того, чтобы его изучать и обсуждать сегодня.

Но мы понимаем, что это прошлое. И чтобы им заинтересовать молодое поколение, сделать этот опыт для них захватывающим, волнующим, придумываем форматы, которые будут им интересны. Это все существует на стыке истории, наследия, современной культуры.

– К вам приходят жители Перекопа, для которых это все – история их улиц? Или приезжают люди и из других районов?

– Мне бы очень хотелось, отвечая на этот вопрос, сказать, что это жители Красного Перекопа – ведь мы находимся там и хочется быть нужными и важными для этого сообщества. Но это не так. Я думаю, что сейчас от 30 до 40 процентов – местная аудитория, еще около 30 процентов – жители других районов Ярославля. И оставшаяся доля – туристы, которые приезжают к нам и хотят узнать другой Ярославль. Не Ярославль церквей и монастырей, а промышленный, индустриальный, краснокирпичный город. Для чего они приходят сюда? Возможно, для кого-то неважно, Ляпинка это, Резинотехника или Красный Перекоп. Мы не делаем самоцелью историю Красного Перекопа. Она для нас лишь повод поговорить про сегодняшний день, про нас с вами. Люди, которые приходят на наши экскурсии, спектакли, хотят не просто узнать историю какого-то предприятия, они хотят лучше понять самих себя, свою семейную историю, свое отношение к работе, к труду, к своему призванию. Так получается, что фабрика удивительным образом подбрасывает нам очень хорошие вопросы. В чем смысл твоего труда? На своем ли ты месте? Твоя работа – это только эти стены, доход или еще и некое пространство вокруг? Как твоя работа влияет на город и горожан? Мне бы очень хотелось, чтобы наш музей, фабрика, культурный центр «Текстиль» помогали человеку разобраться с самим собой. А уже история и атмосфера индустриального предприятия просто нам в этом помогают.

– Еще лет 10 – 15 назад Перекоп воспринимался как ужасное, злачное место, куда после захода солнца лучше не приходить. Сейчас это восприятие уже ушло. Вы чувствуете, что в городе поменялось отношение к Перекопу?

– Я думаю, процесс шел с нескольких сторон. С одной – менялся сам Перекоп. Появляется новое жилье, и туда устремляются совсем другие люди. Это молодые семьи с детьми, у которых есть определенный запрос на досуг. «Текстиль» стал для них классным местом, где хочется собираться. С другой стороны – это деятельность, которую вела наша команда в течение девяти лет, и деятельность, которую вели Надежда Балуева вокруг Петропавловского парка, Людмила Булатнова в музее фабрики. Есть еще библиотека и ее краеведческая работа. Есть школьные музеи. Все в совокупности заостряло внимание на том, что Красный Перекоп – это место с фантастичной для нашего города историей и у него может быть такое же фантастичное будущее. Действительно, лет пятнадцать назад нам казалось, что у всего этого нет никакого будущего, все надо снести и отстроить заново. Нет! Эта территория с очень сильной ДНК. И очень хочется, чтобы новые планы, идеи не разрушали эту структуру, сложившиеся культурные коды, а, наоборот, опирались на них. Очень хочется, чтобы эти проекты популяризации истории Перекопа, его культурного наследия меняли отношение к этому району в смысле имиджа. Меняется и среда физически, и люди к ней начинают по-другому относиться.

Памятник нашей эпохе

– На Перекопе идет активное строительство нового жилья. И в то же время есть старые корпуса, давно расселенные, которые потихоньку разрушаются. Как же сочетается новая застройка и такое отношение к памятникам – бывшим жилым домам района?

– Это как раз свидетель того, что представляет собой наше время, это памятник нашему времени. Корпуса в действительности представляют несколько сценариев возможного развития. В одном корпусе сейчас размещаются различные арендаторы, там офисы, мастерские. Есть корпус, который был выкуплен частным застройщиком и реконструирован. Там сейчас живут люди. С одной стороны, это круто, что работает, что хорошо выглядит. Но, с другой стороны, в процессе реконструкции никак не учитывался внешний облик этого здания, контекст района. Есть здания-руины. И есть пустоты – снесенный корпус. А это в градостроительной структуре как вырванный зуб. И если ты хочешь как-то заниматься районом, все равно будешь думать о восстановлении этого здания. Корпуса через суды забрали у фабрики. И, к сожалению, когда они стали муниципальной собственностью, их не законсервировали. Город захотел иметь этот актив, но сразу решение для него не было найдено. И это привело к тому, что здания очень быстро стали разрушаться. Вандалы вытаскивали чугунные лестницы, растаскивали кирпичи. По-моему, в 2013 году Евгений Урлашов предложил идею: а не переехать ли мэрии Ярославля в корпуса? Мне тогда эта идея очень понравилась. Мэрия расположилась бы компактно, недалеко от центра. Иногда в центре, перемещаясь между департаментами, ты дольше простоишь в пробках, чем на Перекопе, переходя от корпуса к корпусу. И это, конечно, дало бы району очень большой импульс для развития. В разные годы Ярославская Большая мануфактура развивалась не только при помощи частных денег. Это был и частный бизнес, но и часть государства. И когда они выступали партнерами, территория получала максимальное развитие. И здесь это тоже могло бы случиться, но, к сожалению, не случилось. Здания продолжали разрушаться. Они стоят под дождем, под снегом, и дальше их все сложнее восстанавливать. В 2018 году появилась еще одна идея – продать эти здания за один рубль. Это такая известная европейская практика. Но желающих купить не нашлось. Как раз потому, что корпуса стояли бесхозными и что делать с ними дальше, совершенно непонятно. Мне кажется, идеально, если городские, региональные, государственные власти и частный бизнес снова бы сели за один стол и договорились о возможном будущем для Красного Перекопа. Тем более что эти обсуждения сейчас идут.

– Идут? Насколько я помню, речь шла о территории вокруг Петропавловского собора и прудов.

– Эту территорию обсуждали в 2005 – 2006 годах. Инвестор, который хотел вложить деньги в этот проект, видимо, больше их не имел. Проект завис, и парк тоже разрушался, будучи в аренде на 49 лет. Активисты, общественные деятели ничего не могли делать в парке. Даже проводить там субботники было незаконно – территория была у арендатора. Сейчас, по-моему, парк находится в федеральной собственности, и когда он перейдет к региональной власти, мы сможем дальше думать о судьбе Петропавловского парка.

Но идея развития территории вокруг текстильной фабрики сейчас тоже обсуждается. И я знаю, что руководство комбината, его директор Петр Шелкошвейн вместе с девелоперской компанией разработали архитектурную концепцию, предложили некий сценарий развития этой территории, эта концепция даже получила архитектурную премию. Другое дело – эту идею не воплотить силами одного комбината или только девелоперской компании. Это город в городе. Если это будет интересно городской и региональной власти, то тогда это можно как-то двигать. Все те элементы фабричного города, которые раньше составляли единое целое, сейчас находятся в разной собственности. Чтобы видеть развитие территории комплексно, нужно договариваться.

Новые обстоятельства

– Хорошо строить планы, когда у нас спокойная жизнь. Но сейчас… мы пережили ковид со множеством ограничений, сейчас переживаем СВО с ее особенностями. Такие политические внешние факторы влияют на ваши проекты, на развитие территории?

– Конечно, влияют. С одной стороны, тебе очень сложно говорить о будущем, когда настоящее настолько зыбко. А с другой стороны – мы работаем на действующей текстильной фабрике. В течение четырех лет у нас проходил спектакль «Радио-фабрика» – это маршрут, который идет по действующим цехам. В 2021 году мы были отобраны фестивалем «Золотая маска» в десятку лучших специфических спектаклей России. Но сейчас мы не можем его проводить – предъявлены уже другие требования к безопасности промышленных объектов. Мне кажется, что в таких турбулентных внешних событиях нужно хотя бы камерно продолжать свою деятельность. Иначе все легко разрушить. И если сейчас сложно говорить о будущем, то через прошлое можно искать точки опоры для того, чтобы все это сохранять. Да, может, мы не увидим результаты работы при нашей жизни. Но изданные книги, случившийся опыт людей не пройдут бесследно. Может быть, в следующем веке мануфактура переживет расцвет, ведь на протяжении ее трехсотлетней истории случались периоды, когда были серьезные взлеты – например, Всемирная выставка в Париже, промышленное гран-при, медали за обустройство жизни и быта рабочих. И были очень серьезные падения, когда в середине XIX века фабрика переживала глубочайший кризис. Какое время сейчас мы застанем и что останется после нашего времени...

– Вы что-то корректируете в вашей работе из-за внешних обстоятельств?

– Наши ближайшие шаги – это продолжать работу, экскурсии. Мы в большей степени сейчас ориентируемся на семейную аудиторию. Очень рады, когда к нам в музей приходят разные поколения. Мы создаем безопасное и очень продуктивное пространство, чтобы люди разных поколений внутри одной семьи начинали видеть и слышать друг друга, что-то обсуждать. Переходим на уровень семьи и смотрим на фабрику как на ту же историю разных семей. И семей владельцев, и семей фабричных рабочих. Как они справлялись с этими сложностями… Как они проходили через испытания... Работая над книгой «Фабричный круг» и записывая множество интервью с фабричными старожилами, всякий раз поражались, через что людям пришлось пройти в ХХ веке. Это немыслимо, невероятно. И в то же время ты понимаешь, что ситуации кризиса, слома не ломали людей. Наоборот, они проявляли еще большую человечность. Например, на Красном Перекопе в послевоенные годы жили пленные немцы. И старики, которые тогда были детьми, рассказывают, как носили им хлеб, лук, как эти пленные немцы показывали им фотографии своих детей. И когда ты видишь, что в этом мире тотального зла люди сохраняют человечность и не распространяют дальше ненависть, это очень ценно. В тех же корпусах люди жили в очень тяжелых условиях – по три семьи в одной комнате за марлевой занавесочкой. Но при этом они рассказывают о таких формах солидаризации, которые нам и не снились. Дети не были чьими-то, это были дети, за которыми присматривали все, подкармливали все, отвечали за них все. Были общие праздники, взаимовыручка, поддержка друг друга.

600 лет стажа

– Сейчас на фабрике много потомственных рабочих?

– Понятие профессиональной династии, фабричной династии очень значимо. Когда мы спрашивали старожилов, какой у них трудовой стаж, нам отвечали: 100, 200, 300 лет, максимум 600. Если люди дают такой ответ, значит, они смотрят на свою трудовую биографию на фабрике как на часть общего семейного стажа. Конечно, это другое чувство сопричастности. Мне кажется, это один из секретов, почему фабрика выстояла в 90-е годы прошлого века, почему там до сих пор сохранилось текстильное производство. Например, фамилия директора Петра Шелкошвейна значилась в списке 1736 года, когда основатель мануфактуры Иван Затрапезнов подал ходатайство императрице Анне Иоановне о том, чтобы всех, кто есть на фабричном дворе, закрепостить, приписать к фабрике на вечные времена. Был составлен список этих людей, он хранился в архиве, потом был опубликован в одной из книг, и там одна из последних фамилий – Шелкошвейн. И это, мне кажется, залог бережного отношения к истории. Сейчас на фабрике два музея. Корпоративный музей комбината существует с 1986 года, им занимается Людмила Булатнова. И наше пространство «Текстиль». Директору было важно, чтобы оно появилось. Это современный музей, который связан не только с производством, но и со всем районом вокруг.

– Когда вы только приходили на Красный Перекоп, насколько глубоко вы знали историю этого места?

– Нет, мы не знали историю Перекопа. Мы шли туда за атмосферой. Мы видели, что это место с историей. Но глубоко ее не знали. Тогда нашим проводником стала историк, краевед Надежда Балуева. «Текстиль» открывался экскурсией Надежды Николаевны. Она придумала «маршрут-восьмерку» – знак бесконечности, люди пройдут по нему и в итоге придут на «Текстиль». Ей было важно провести людей по фабричному району, показать разные культурные, исторические, временные слои. И через них приходим к площадке, которая собирается притягивать горожан. Мне кажется, это было очень важным залогом долголетия нашего проекта. Мы сразу начали работать с местными жителями. Сами мы тогда многого не знали, но Надежда Балуева обращала наше внимание на историю места. Например, мы приглашали художника делать стрит-арт работу. Надежда Николаевна никогда не позволяла делать то, что хочешь. Нет, сначала будь добр встреться с ней. Ее лекции, разговор с ней. И только почувствовав дух этого места, осознав, через что эта территория прошла, ты можешь предложить свое, сказать от себя. Сейчас Надежды Николаевны с нами нет, и я почувствовала свою ответственность продолжать ее дело. Например, она записывала интервью со старожилами района и выпустила книгу «Среды». В этом году у нас вышло продолжение этого сборника, книга «Фабричный круг. Память места».

Изменение пространства

– Впервые словосочетание «общественное пространство», то, что оно должно стать точкой притяжения людей, я услышала от вас. Сейчас любой парк, сквер называют «общественным пространством». Девальвировалось понятие «общественное пространство» или, наоборот, развилось?

– Люди присвоили «общественное пространство» себе, стали больше об этом думать, говорить. Да, Ярославль не поспевает за этим урбанистическим развитием в отличие от многих российских городов. И очень жаль. Наши парки и наше общественное пространство меняются очень медленно и не так, как хотелось нам, когда мы запускали эти процессы. Невозможно все делать только силами некоммерческих организаций. Мы можем привлечь внимание, показать потенциал того или иного места, связать людей, которые готовы вкладывать в это ресурсы, с аудиторией, с жителями. Но реализовывать капитальные проекты, реконструировать парки, площади и даже маленькие закоулки нам не под силу. Какой-то такой коллаборации не случилось. Да, люди говорят об общественном пространстве, но я не могу сказать, что Ярославль в этом плане изменился. Есть отдельные элементы – они появились и в «Рабочем саду», и в Юбилейном парке, и на площади Юности. Но это очень мало по сравнению с теми изменениями, которые есть в других городах.

– Например, что хотелось бы привнести, но к чему город или горожане не готовы?

– Мне кажется, нет долгосрочного плана развития городской среды. В городе часто меняется власть, и каждый раз заново приходится выстраивать сотрудничество. Я не знаю, почему поменялась Тула, Самара, Калуга, фантастически поменялась Казань. Это города примерно одного уровня с Ярославлем. Но у нас больших изменений нет. Которосльная набережная как была необустроенной, неуютной, таковой и остается, сколько бы проектов ни делали наши архитекторы. Это удивительно. Кафедра архитектуры Ярославского государственного технического университета на протяжении нескольких лет посвящала работу проектам развития нашей территории, был заказ конструкторского бюро из Москвы, которое в сотрудничестве с ярославскими архитекторами сделало новый проект Которосльной набережной, связав ее от Стрелки до Толбухинского моста. Но ничего этого не происходит. На бумаге идеи появляются, но изменений в городской среде не происходит. Проекты ложатся в стол, а хозяин этого стола меняется. Нет преемственности. Нет отчетливой заинтересованности в том, чтобы город менялся. Есть ощущение, что люди, принимающие решения, не живут в Ярославле, не ходят по нашим улицам, не видят тех проблем, с которыми мы сталкиваемся каждый день. Чтобы начать что-то решать, ты должен туда ходить с ребенком, и сразу увидишь все проблемы. Если хочешь решать проблемы улиц, тебе надо ходить пешком или с коляской. Но когда ты едешь на служебном автомобиле, тебе ничего не понятно.

Очаг, а не фейерверк

– Но в Ярославле проходят фестивали, праздники... Самые яркие – на Стрелке, на Волжской набережной.

– Да, мы же сознательно ушли из центра. Мы тогда делали фестиваль «Архитектура движения», и очень многие события проходили в центре. Потом появились люди, которые увидели, что этим пространством можно пользоваться, здесь могут проходить фестивали и праздники. Мы перешли на периферию, захотели сделать ее вторым центром. И для меня абсолютно сменилась стратегия работы. Мне перестали быть интересны фестивали, праздники, фейерверки. То, что имеет сиюминутный выхлоп и при этом требует колоссальных финансовых, временных, человеческих затрат. Мне показалось, что сейчас время, когда нужно эти ресурсы распределять. Лучше, когда в твоем городе есть место, куда можно прийти каждый день. И у каждого в районе – на Резинотехнике, в Брагине, на Суздалке – везде должно быть уютное место недалеко от дома. Будь это библиотека, дом культуры, кафе, что угодно. Частное или муниципальное. Но тебе там будет хорошо, уютно, тебя там будут ждать. Где тебя не спросят, кто ты такой и зачем сюда пришел. Мы сами поняли, что будем создавать не фейерверки, а очаг, вокруг которого люди могут согреваться как можно дольше. Мне сейчас важно не мероприятие, на которое придет тысяча человек, а ежедневные экскурсии, куда приходят 30 – 50 человек, но приходят на разговор. И каждый из нас немножко изменится. И у кого-то, может, появится идея, что можно сделать в своей школе, университете или во дворе собственного дома. Что все это находится в сфере нашего влияния. Когда свое внимание мы туда направляем, это меняется. То же самое произошло и с Перекопом. Мы направили туда внимание. И территория заиграла новыми красками.

– Получается, это вопрос роли личности в истории? Есть вы – ожил Перекоп. Нет кого-то другого, и не ожили Резинотехника, Ляпинка?

– Нет, думаю, в данном случае сыграл опыт. Просто мы знали какой-то инструментарий, были достаточно смелыми, очень трудолюбивыми. Не я одна. Это огромная команда. В одиночку ты ничего не можешь. Я бы хотела, чтобы наш проект как раз вселял веру и давал вдохновение всем людям. Даже если у тебя нет желания выступить с инициативой, ты всегда можешь присоединиться к другому человеку. В этом смысле я за горизонтальные связи. Например, сейчас мы с магистрами программы «Публичная история» Ярославского государственного педуниверситета обсуждаем проект создания музея в одной из школ Красного Перекопа. У всех есть соблазн все придумать и все сделать. А я говорю: стоп-стоп-стоп, давайте не будем так делать. Не надо, чтобы это сделал один человек. Давайте организуем процесс создания музея. Девятиклассники будут делать опись предметов. Шестиклассники записывать интервью. То есть каждый найдет свою роль в этом процессе, увидит собственный интерес. И это будет музей школы, а не какой-то личности. В силу опыта работы с разными городами и командами я знаю методики, инструментарии, но не хочу делать что-то для кого-то. Нужно делать с кем-то. Магистры уйдут из этой школы, а музей будет работать. Ведь это будет их музей, он ими создан.

– То есть задача не самой сделать, а организовать движение вокруг себя?

– И здесь ты не просто командир, который распределяет обязанности. По сути ты модератор, делаешь процесс дружелюбным, чтобы люди чувствовали себя значимыми. Ты интересуешься ими.

Люди без наград и грамот

– А не бывает такой реакции у людей: зачем мне эта мелочь, я про глобальное? А тут – местечковая история…

– У меня другое к этому отношение. Например, когда делали книгу «Фабричный круг», люди периодически спрашивали: вы делаете интервью с героями труда, а у меня нет ни ордена, ни грамоты, зачем вам интервью со мной? Я отвечала: меня как раз интересуют самые обычные люди, без наград и грамот. И когда начинаешь раскручивать историю человека, она оказывается очень интересной. Даже интересней, чем биографии героев труда, которые печатались в советских книжках. Я читаю эти истории и понимаю, что они живые, они и про тебя тоже.

В 2013 году мы выбрали путь очень локального проекта. Есть такой замечательный девиз шведского публициста Свена Линдквиста – «копай, где стоишь». Вот ничего больше не делай, только будь здесь. И когда ты начинаешь делать по-настоящему классный проект про этих людей, про это место, он из локального становится глобальным. Наши инициативы стали интересны шведским организациям, организациям в Нью-Йорке. Например, у нас появлялись международные партнеры, которые приезжали в Ярославль и вкладывали свои знания и опыт в Красный Перекоп. Мы проводили проектные сессии, конференции, семинары. Они говорили: то, что происходит на Красном Перекопе, – абсолютные мировые тренды. И то, что вы делаете интуитивно, описано во многих урбанистических методичках стран, где эта наука развивалась. Опыт «Текстиля» привел к тому, что он из конкретного места на карте Ярославля превратился в некую технологию работы с городской средой. Меня и моего коллегу, партнера Сергея Кремнева стали очень много приглашать, мы были менторами нескольких федеральных программ. Я проехала очень много российских городов, где делилась нашим опытом. И увидела: это работает не только на Красном Перекопе, а может быть востребовано в центре Краснодара или Омска. То есть этот метод работы оказывается продуктивным в совершенно разной географии, разной среде. Необязательно промышленный объект, это может быть и школа, и двор, и набережная.

– Вы затронули тему партнеров за границей. Сейчас обрубились контакты?

– Да, наш последний проект был в 2017 году. С тех пор это все уходило. И в то же время почувствовали интерес к нам со стороны российских городов. Много ездили по России, у себя принимали гостей из других городов, консультировали. До сих пор обращаемся к тому опыту, который дала международная деятельность. Выпустили методические пособия, как работать с городским пространством и местными жителями, культурными кодами.

Переходим к драме

– Вы сотрудничаете с современными художниками, дизайнерами. Насколько важно и значимо привлечение современных творцов?

– Первоначально нам было очень интересно работать с художниками. Но три года назад запустили проект «Фабричный круг», и наша команда полностью поменялась, изменились приоритеты. Современные художники, молодые люди ушли на второй план. Мы стали работать с людьми пожилого возраста. Стали с ними разговаривать и, собирая материал, стали думать: а как сделать его современным. И снова на помощь нам приходили те самые художники. Например, с театральным композитором и саунд-дизайнером Василием Пешковым из Москвы записали аудиопрогулку по Красному Перекопу, где как раз очень хорошее погружение в атмосферу района за счет монтажа голосов старожилов, звуков. А сейчас, когда завершилась активная фаза этого проекта, поставили себе целью на этот и следующий год больше работать с современным искусством. Буквально в эти дни на фабрике проходит резиденция художницы из Санкт-Петербурга Марии Ивановой. Она приехала в Ярославль на месяц, живет на Красном Перекопе, вдохновляется фабрикой. 30 ноября в музее фабрики она откроет свою выставку, посвященную тому, как молодой современный человек, исследователь, воспринимает это наследие, что для него важно. Маша приняла решение, что будет работать только на поверхностях, найденных на самой фабрике. Это могут быть ржавые куски металла, деревяшки. И размещать свои работы она будет не на специально смонтированном оборудовании, а на сохранившихся в помещении крюках конца XIX – начала XX века, в советское время, в 90-е годы. И зрителю предстоит совершить путешествие – поиск этих работ в пространстве.

И дальше у нас тоже интересные планы. Мы будем делать с Сергеем Никитиным-Римским, который в прошлом году поставил историодраму «Красный вольфрам» на электрозаводе в Москве, еще один спектакль в жанре историодрамы. Надеюсь, выпустим его в мае.

– То есть сейчас вы все больше от изобразительного искусства переходите к драматическому?

– Кстати, да. Самый кульминационный для меня момент – на премьере спектакля «Голоса цеха», который мы выпустили вместе с продюсером Дарьей Роттенберг и режиссером Волковского театра Сергеем Карповым. Артистами были студенты – выпускники мастерской Александра Кузина Ярославского театрального института. Я поразилась, какой мы получили отклик, люди разного возраста с одинаковой силой восприняли это произведение. Сейчас мы ведем переговоры, чтобы спектакль появился в афише Волковского театра. Тем более что мы узнали, что «Голоса цеха» вошел в лонг-лист фестиваля «Золотая маска».

– Как вы туда попали?

– Дарья Роттенберг подавала документы, отправляла видео спектакля в «Золотую маску», и мы попали в лонг-лист. И это для нас очень почетно.

– А можно перенести историю о месте и привязанную к месту на нейтральные подмостки?

– Не только можно, но и нужно. Нет ничего лучше, когда на сцене театра становятся значимыми голоса реальных людей, их опыт. Декорации, музыка, визуальные решения созданы таким образом, что реальные истории становятся художественным действом. Герои, которые видели, что на сцене их история, теряли дар речи. Это был самый трогательный момент: после оваций мы приглашали героев выйти к артистам. Там еще в чем нюанс – артистам, озвучивавшим истории людей 20-х, 30-х, 40-х, 50-х годов рождения, по 20 лет. Актриса говорит: «Мне 96 лет…»

– И как ей поверишь?

– И ты ей веришь! Это как ты пришел в дом к своей бабушке, ее уже нет. И вдруг на чердаке ты обнаруживаешь ее письма и начинаешь их читать. Ее истории, ее голос идут через тебя. Они не говорят, что это я. Есть дистанция. Но как они это делают? Никто из них никогда не работал на фабрике, для них это совершенно чужой опыт. А герои потом говорили: это абсолютно мы. Как вы это почувствовали?

– Вы даете понять людям, что они интересны?

– Да, сначала мы направили свой взгляд на историю Перекопа, потом на архитектуру, теперь на людей. Мы им даем понять: да, вы интересны. Когда ты даешь себе труд и задачу копать этого человека, он сначала говорит «мне нечего сказать», а потом не может остановиться в рассказах.

Сценарии будущего

– Не могу не поинтересоваться финансовой составляющей. Понятно, что нужны не только энергия, идеи, силы, но и средства для проектов.

– В целом все проекты реализуются за счет грантов. Это нормально – на такую работу нет заказчика. Мы в течение трех лет встречаемся с людьми, записываем их истории… Кто будет оплачивать эту работу? И ты ищешь этого заказчика. На полтора года этим заказчиком стал Фонд президентских грантов. На средства этого гранта мы выпустили аудиопрогулку, книгу и многое другое. Сейчас мы выиграли очень интересный конкурс, который называется «Индустриальный эксперимент». Это первый в нашей стране конкурс грантов, который инициировал благотворительный фонд Владимира Потанина. Это поддержка таких проектов, как наш, которые работают с индустриальным наследием на индустриальном объекте. До следующей осени нам предстоит сделать несколько выставок, спектакль и аудиопрогулку для Петропавловского парка.

И еще одна вещь, которую мы хотим создать, – раздел «Будущее» в нашем музее. Ты проходишь музейную экспозицию, понимаешь, о чем думали люди, которые создавали мануфактуру, которые привели ее к краху, что выбирали люди, которые ее потом снова возрождали из пепла, а потом думаешь, какие же сценарии будущего возможны для фабрики. Для нас очень важно связать фабрику и район. Как это раньше было в единой связке. Сценарии будущего мы планируем разрабатывать и с участием местных жителей. И хотим, чтобы они касались не столько строительства нового жилья или благоустройства территории. Мы должны придумать новые связи между фабрикой и районом, как сделать, чтобы вокруг фабрики снова не было забора. Исторически фабричный корпус не был отделен от города забором, это был единый двор. Вот что с фабрикой должно произойти, чтобы этот забор снова оказался ненужным? Чтобы фабрика служила людям, а люди вкладывались в фабрику? Найти эти взаимоотношения в новых экономических реалиях будет нашей задачей. Может, завтра появятся люди, которые захотят в это вложиться, или появятся власти, которые скажут «а нам это нужно», и чтобы они не начинали с чистого листа, уже будут некоторые материалы. Обязательно это будет в открытом доступе, опубликуем в интернете, отнесем всем ветвям власти. И, может быть, какая-то из наших идей ляжет в основу нового проекта.

Видеоверсия интервью