Как событие меняет эпоху

Что рокового в августе?

– Владимир Павлович, в России август традиционно считается роковым. Россияне ждут если не путча, то хотя бы дефолта. Вот и губернатор у нас в Ярославской области поменялся самым неожиданным образом буквально за три дня до наступления августа.

– Честно сказать, я ничего рационального не вижу в том, чтобы считать август особенным месяцем. Мы можем, если захотим, и в декабре, и в феврале отыскать нечто роковое. Хотя я согласен, что в России с недавнего времени последний летний месяц встречают с опаской. Я хорошо помню время, когда начал преподавать, это было в 1978 году, еще при Брежневе. У меня было стойкое ощущение тогда, что история кончилась самое позднее в 1945 году. После этого ничего не происходило. Съезды КПСС отличались только порядковым номером. Сегодня было как вчера, и заранее можно было сказать, что и завтра будет таким же. А потом вдруг неожиданно оказалось, что история – вот она, творится прямо на наших глазах. Отправной точкой этих процессов, к слову, как раз можно считать август 1991 года.

– Как профессиональные историки определяют грань, которая отделяет одну историческую эпоху от другой?

– Сложно сказать, где проходит грань между прошлым и настоящим, где событие превращается в историю. Когда-то историей считалось то, что произошло в предыдущем поколении, лет 30 назад. Сейчас историей может стать то, что случилось два года назад и даже год. У нас уже накопился огромнейший том постсоветской истории.

Люди с другой планеты

– Как по-научному называется время, в которое мы сейчас живем?

– Моя кафедра называется «новейшей отечественной истории». Изучаем мы ХХ и ХХI век.

– Но 2016 год кардинально отличается, например, от года 1995 или 2008…

– Историки ориентируются не на внешние отличия времени, а на внутренние, системные, что и позволяет устанавливать эпохи, определять грань между ними. С точки зрения истории как науки все, что происходило в нашей стране после 1991 года, это единый процесс, самым тесным образом взаимосвязанный.

А советский период даже мной уже воспринимается как эпоха Ивана Грозного. Могу с полным основанием сказать: я жил при Иване Грозном. Мы смотрим на улицу – те же здания, те же рамы, во всяком случае в этом корпусе университета они не менялись с советских времен, а эпоха – другая!

В последнее время я увлекся фотографиями Ярославля советской эпохи, 1950 – 1980-х годов. И дело даже не в ностальгии. Это был совсем другой город, даже внешне изменения прошли кардинальные. А люди на этих фотографиях! Можно подумать, что они вообще с другой планеты.

Личное восприятие необъективно

– А что необходимо, чтобы событие стало историей?

– Событие становится историей тогда, когда оно оказывает достаточно сильное влияние на людей, на общество.

– Получается, что путч 1991 года – это историческое событие. Но вы знаете, фактически не нашлось желающих сегодня про него вспомнить.

– Это объяснимо. И я не хочу. Путч и перестройка – это то, что я лично пережил, а личные ощущения мешают профессиональному анализу.

Я, например, крайне отрицательно воспринимаю девяностые годы. Грязь, железные ларьки на каждом шагу, в которых круглые сутки продается паленая водка… Скажу так: я считаю это самым неприятным периодом в своей жизни.

– А я, как перестроечный журналист, не воспринимаю так негативно и трагично 90-е годы. Это была настоящая свобода слова.

– Мне сложно говорить об этом, потому что я никогда не ощущал себя внутренне несвободным. Наше восприятие тех событий, того времени, в котором мы жили, слишком личностно и не может быть объективным.

Незавершившийся процесс

– Как вы считаете, если бы политические лидеры, руководители разного уровня хорошо знали историю, мир бы развивался более гармонично?

– Из профессиональных историков выходят плохие правители. Яркий пример Павел Николаевич Милюков. Он был масштабным, крупным историком и неудачным министром иностранных дел Временного правительства. Профессиональный историк полагает, что все знает, но реальность с теорией очень часто не совпадает. Политику важно знать и помнить, что история никогда не повторяется буквально.

– Не могли бы вы оценить нынешний уровень преподавания истории…

– Качество преподавания у нас в целом упало, и истории в том числе. Но если вы о том, что у нас учебный процесс разрешен по учебникам разных авторов, иной раз прямо противоположно трактующих исторические события, то я могу сказать свое мнение. Возвращаться к единому учебнику нельзя, так как это будет только официальная точка зрения. Наверное, нужна общая методология, а формы подачи – разные.

– А как сегодняшняя официальная история трактует развенчание культа личности Сталина, «оттепель»?

– Однозначно, но как процесс начавшийся и незавершившийся.