Ярославль красоты неписанной

Город с физиономией
Веками Ярославль оставался одним из красивейших городов русской провинции, изумляя великолепным ожерельем храмов и монаcтырей. Писатель-славянофил Иван Аксаков отзывался о Ярославле с восхищением: «Город белокаменный, веселый, красивый, с садами, c старинными прекрасными церквями… город с физиономией».
Александра Островского, посетившего наш город в 1849 году, Ярославль
также не оставил равнодушным. В своем дневнике драматург отмечал: «Это город, каких очень немного в России. Набережная на Волге уж куда как  хороша… Особенно понравились нам лицей, церковь Ильи Пророка и колокольня у собора. Хорош также бульвар…». Забавно, что среди ярославских достопримечательностей Островский неожиданно упоминает… памятник герцогу Ришелье! Судя по всему, молодой драматург имел в виду «медный столб» – колонну в честь мецената Павла Демидова. Демидовы жертвовали средства на установление памятника дюку Ришелье в Одессе, и возможно, Островский со свойственным туристам легкомыслием упустил подробности и окрестил монумент по своему разумению.

Всюду Волга…
   Эффектная панорама города со стороны реки и сегодня восхищает наших гостей. В старину же Ярославль по праву слыл «красавцем Поволжья». Красноречивее всего об этом говорил, пожалуй, поэт Аполлон Григорьев: «Ярославль – красоты неописанной. Всюду Волга и всюду история. Четыре дня прожил я в Ярославле и все не мог находиться по его церквам и монастырям, налюбоваться на его Волгу». Даже скупой на похвалы Владимир Гиляровский, впервые оказавшись в Ярославле, «ходил по Тверицам и любовался красотой нагорного Ярославля». Однако, стремясь пожить на Волге бурлацкой жизнью, будущий публицист интересовался преимущественно «пассажирскими пароходами и караваном баржей, тянувшихся на буксире».
   К речным пейзажам «русской Флоренции» стремился и Антон Чехов. В 1890 году, направляясь на Сахалин, он сказал друзьям: «Я нарочно еду в Ярославль, а не в Нижний, чтоб побольше захватить Волги». В городе Чехову запомнились обилие храмов, пестрые вывески да важные галки, расхаживавшие на мостовой. А на берегу Волги Антон Павлович и вовсе оживился. «Раздолье удивительное, – писал он родным, – куда ни взглянешь, всюду удобно сесть и начать удить». Живший в Ярославле брат писателя – Михаил Чехов – не раз призывал родных «продать имение и купить домишку в Ярославле». Однако Антон Павлович, увы, ограничивался лишь короткими визитами и купанием в Волге.

Красота по-ярославски
   Ярославские просторы манили и знаменитых художников. В 1870 году сюда на несколько месяцев приезжал Алексей Саврасов. Поселившись с семьей на Дворянской улице (ныне пр. Октября), он писал Павлу Третьякову: «Тихая жизнь в Ярославле позволяет мне сосредоточенно заниматься искусством». По воспоминаниям близких, даже знаменитые «Грачи» задумывались Саврасовым в Ярославле! Не менее известный живописец баталист Василий Верещагин восхищался фресками ярославских храмов. В собраниях Ярославского художественного музея хранятся три верещагинские работы. И, кстати, недавно на аукционе в Лондоне его картина «Портик церкви XVII века в Ярославле» оценивалась в несколько миллионов долларов!
   А вот голландский художник XVIII века Корнелий де Бруин заинтересовался не только ярославскими пейзажами, но и «красотой здешних женщин, которые в этом отношении превосходят всех женщин России». Спустя полтора века голландцу вторил знаменитый французский романист Александр Дюма: «Ярославль славится красивыми женщинами и исключительными страстями: за два года пять молодых людей там сошли с ума от любви».

Москвы уголок
   В путевых заметках Дюма-отца Ярославль предстает не только романтичным, но и богатым городом. «В Ярославле, – писал утонченный француз, – лучшая во всей России гостиница. Единственная, возможно, где, за вычетом двух столиц, можно найти настоящие постели». Восхищенного отзыва писателя удостоился и хозяин гостиницы – ярославский миллионер Александр Пастухов, разбогатевший «на широкой торговле железом, в зависимость от которой попала вся Россия».
   Отели и рестораны составляли особую гордость Ярославля. Аксаков упоминал: «Роскошь в городе страшная. Мебель, квартиры, одежда – все это старается перещеголять и самый Петербург». В фешенебельном ярославском ресторане «Бристоль» любили обедать Константин Бальмонт, Леонид Собинов и корифей русской оперы Федор Шаляпин. Более всего певца восхищали бойкие частушки местных бурлаков, и, по воспоминаниям Константина Коровина, Федор Иванович даже записывал их на память.

В стихах и прозе
«Не знаю, прав ли я,
не прав ли,
Не по указке я люблю.
За то, что вырос
в Ярославле,
Свою судьбу благословлю!»
   – восклицал наш земляк, поэт Серебряного века Михаил Кузмин. Впечатления о городе детства – богомольном, нарядном, величавом – Михаил Алексеевич пронес через всю жизнь, вспоминая в стихах: «Ярославль горит, что в митре у патриарха ал рубин».
   А вот известные острословы Илья Ильф и Евгений Петров в 1929 году высказались о силуэте ярославских набережных с юмором: «В каком бы месте Ярославля вы ни остановились, вы увидите сразу не меньше 138 церквей… Церковные главы, синие, желтые и зеленые, главы чешуйчатые, пупыристые, золотые и серебряные, прут отовсюду. Город похож на пучок редиски…».
   Что же касается Владимира Маяковского, то пролетарского поэта удивил не столько сам Ярославль, сколько ярославцы – увлеченные революционными идеалами «маслобои и текстильщики». Выступая на сцене Волковского театра в марте 1927 года, он зачитал радиограмму о победе китайских коммунистов в Шанхае. Реакция зала ошеломила поэта:
«Как будто жесть
в ладонях мнут –
Оваций сила росла и росла.
Пять, десять, пятнадцать
минут
Рукоплескал Ярославль…
Не приравняю всю
поэтическую слякоть,
Любую из лучших
поэтических слав,
Не приравняю к простому
газетному факту,
Если так ему рукоплещет
Ярославль».
   
   Времена и взгляды меняются, меняется и город. Но одно в Ярославле остается неизменным: он всегда готов удивить и порадовать.
 Мария АЛЕКСАНДРОВА

Фото из книги «Ярославль
на рубеже XIX­XX вв.
 Почтовые открытки»